Цветок моей души - Вида Лагодина

— Богдан Егорович, познакомьтесь. Это Василиса, незаменимый сотрудник нашей галереи. — Я выпучила глаза, мгновенно краснея. Что тут происходит? Богдан Егорович? Тот самый Богдан Егорович?

— Очень приятно познакомиться с такой прекрасной юной леди. — Я видела, как в его пронзительных голубых глазах плясали смешинки. — А говорить она умеет? — Обратился Гордеев к Матвею, и я поняла, что уже некоторое время стою и просто глазею на лучшего художника современности. Вот, оказывается, какой он. В строгом костюме, с седыми коротким волосами, торчащими «ежиком», и лицом, по выражению которого ничего невозможно было понять. Я не знала, куда мне деться от стыда. Нужно все ему как-то объяснить.

— Простите, Богдан Егорович. Я немного растерялась от неожиданности. — Я нервно сглотнула и попыталась отстраниться от Матвея, чем вызвала его ухмылку. — Я…не выразить словами, как я рада нашему знакомству.

Он изящно поднялся на ноги, сделал несколько шагов в нашу сторону и протянул мне руку, которую я, хоть и неуверенно, но охотно пожала.

— Взаимно. Прошу, присаживайтесь. — Он указал мне на место напротив себя.

— Спасибо.

— Да не за что. — Хрипловатым голосом посмеялся он, возвращаясь на свое место. Совершенно очевидно, этот человек не был простым, но почему-то его присутствие вызывало во мне меньше волнения, чем близость Матвея, даже несмотря на то, что Гордеев обладал мощной харизмой.

— Привыкай, у Василисы есть привычка благодарить при любом удобном случае.

Я бросила на Матвея яростный взгляд, но это его лишь еще больше развеселило.

— Не болтай попусту, — лениво проскрипел Гордеев, обращаясь к своему молодому помощнику. — Лучше накорми нашу гостью.

Я наблюдала за ними, не веря в происходящее. В последнее время я вообще мало во что верю, но все это оказывается правдой.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Матвей театрально откланялся и ушел в другой конец кухни, к плите.

— Богдан Егорович, я, кажется, должна объяснить вам происходящее. Произошло недоразумение…

— Не стоит утруждаться. — Улыбаясь, остановил он мои неуверенные попытки оправдаться. — Матвей мне все объяснил. Вам пришлось пережить неприятные вещи и все из-за меня… — на его лице появилось виноватое выражение.

— Нет-нет! Вы здесь совсем ни при чем.

— Если бы я не потребовал те документы…

— Это могло произойти с кем угодно и когда угодно. К тому же, Матвей позаботился обо мне… — я бросила короткий взгляд на своего «опекуна», который стоял к нам спиной и, надеюсь, не слышал нас, и почувствовала, как сильно краснею.

— Да, он и это рассказал. — Похоже, Гордеев очень близок со своим помощником. Надеюсь, не настолько, чтобы вдаваться в интимные подробности. — Так переживал, что всю ночь не спал. — С какими-то непонятными нотками, понижая голос, преподнес мне художник эту новость.

— Вы серьезно? Матвей стерег меня всю ночь? — Он медленно моргнул, отпивая из чашки, а я тем временем в очередной раз испытывала шок.

— Итак, завтрак готов! — Весело объявил Матвей и поставил передо мной тарелку с яичницей. — Жалобы по поводу качества еды не принимаются, так как повар в нашем заведении — самоучка.

— Ну, молодежь, не буду вам мешать. — Гордеев поднялся на ноги и лениво оглядел нас по очереди. — Василиса, был очень рад с вами познакомиться. Надеюсь, это не последняя наша встреча.

Я поднялась на ноги, чувствуя, как все мое тело изнывает от напряжения.

— Взаимно. Еще раз спасибо. — Он кивнул и не спеша покинул кухню.

Я провожала его взглядом до тех пор, пока он скрылся из виду, а затем вернулась на свое место и пристально посмотрела на Матвея.

— Почему ты не предупредил меня? — Понизив голос, напала я на него.

Он выдержал мой взгляд, расплываясь в ленивой ухмылке.

— Что бы ты была собой. К тому же, разве ты не этого хотела с того момента, как начала работать в галерее и пришла в эту квартиру?