Похищенная - Кира Шарм

С новой силой наваливается весь тот ужас. Когда они там пригнулись для прыжка и просто смотрели на меня. Шипели. Рычали. Пожирали голодными глазищами.

— Что спас. Наверное.

Да. Именно так. Именно наверное.

Потому что, черт возьми, если бы не Ал Северов, я здесь бы не оказалась! Никогда! И даже после того, как он меня спас, пусть помнит об этом!

— Наверное?

Мне в затылок ударяет рычание.

— Спасибо. Да. Я благодарна. Но разве не ты привез меня сюда? На этот остров?

Если уж честно, я совсем еле-еле ворочаю языком. Глаза сами по себе просто закрываются.

— Как твой живот?

Все таки спрашиваю, почти улетая.

Перед глазами снова вспыхивают алые пятна на его повязке.

— Как-нибудь переживет.

Странно. Его голос вдруг смягчается.

— Алиссса.

Черт. Он смягчается совершенно.

Так, что внутри, прямо в сердце снова все дергает. Возвращается бархат. Дурман нашей первой ночи. Нашей первой встречи.

Ал вытягивает мои руки вверх.

Осторожно. Даже нежно начинает разминать мочалкой подмышки. Скользит к груди. Едва задевает. А я уже вся сжимаюсь и только прикусываю губы, чтобы не застонать. Не выгнуться в блаженстве.

Низ живота вдруг простреливает ослепительной стрелой.

Насквозь.

Волна тока ударяет вверх по всему позвоночнику.

О. Боже.

Это же все было. Он… Он и я… там, в грязи… О. Боже. Мой.

Пульс внутри говорит о том, что еще как было.

Стенки влагалища начинают сжиматься сладкой судорогой.

Такой, что приходится сжать пальцы на вытянутых руках. До боли. До побеления.

А вспышки тока в стенках все не проходят. Наоборот. Становятся сильнее.

Пульсируют.

Особенно от того, как в них почти впритык упирается его огромный член.

— Почему. Ты. Мне. Не казала. Что не была ни разу до этого с мужчиной?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Он громыхает.

А я никак не могу отделаться от ощущений, что затапливают с головой.

— Я должна об этом сообщать каждому встречному насильнику?

Заставляю себя все же оскорбленно выпалить.

Пусть. Пусть не думает, что мне понравилось! Что я тут разомлела под его горячими руками! Пусть помнит, кто он для меня.

— Гордая!

Меня рывком подбрасывает над ванной.

Одним резким шагом Ал перемещается вон из комнаты.

И уже не замечаю, как оказываюсь на постели.

Полностью. Полностью подмятая его телом.

— Гордая маленькая дикая кошка, да?

Яростно шипит, прошивая меня градом пуль из черных, ох, совсем почерневших глаз.

— Какого хрена тебе обязательно быть такой гордой? Такой дикой, а, Алиса?

— Ты должна была мне сказать, — его руки опускаются на грудь.

Мягко массируют. Чуть придавливают загоревшиеся под его пальцами соски.

Быстрые, уверенные, до дикости, до невесомой легкости прикосновения.

Сильными пальцами. Как крыльями бабочки. Что порхают. Успокаивают. Уверенно сдавливают и растирают снова.

Будоражат. Заставляют улететь в блаженство. Забыть обо всем на свете и только метаться под его руками, растрепав волосы по всей постели.

Я тону. Горю. Забываю обо всем на свете. Где я. Кто я.

И только его глаза.

Горящие прямо над моими.

Только сжатые челюсти Ала. И его безумный, полный чего-то совершенно нечитаемого взгляд.

Мой огонь. Мое проклятие. Мое бесконечное, отчаянное безумие.

Бездна. В которую я лечу на полной скорости.

— Я мог тебя разорвать, Алиссса! Ты понимаешь?

Руки властно опускаются вниз. На живот. Придавливают так крепко, что я вскрикиваю. Меня подбрасывает на постели. Резко распахиваю глаза.

— Порвать. Повредить. Блядь, да просто морально искалечить! Ты понимаешь?

Черт. Он меня встряхивает. Реально встряхивает.

Просто обхватывает плечи и трясет.