Похвала - Сара Кейт (2023)

ПРАВИЛО № 19: НЕ ВСЕ НАКАЗАНИЯ ПЛОХИЕ

Шарлотта

Я в так облажалась. Эмерсон молчит в машине рядом со мной, пока мы едем, и я все еще не могу толком сказать, злится ли он на меня за то, как я обошлась с Моникой, или за флирт с Дрейком, или за то, что я всунула вибратор без его разрешения. Или за все.

Дело в том, что… я больше не совсем понимаю, что правильно, а что нет, и это кажется несправедливым. Если бы это была обычная работа секретарши, нормальная ситуация Дом и сабом или нормальные романтические отношения, я бы, по крайней мере, знала, чего от меня ожидают. Но мы не такие. У нас всего понемногу, и это чертовски сбивает с толку.

А еще есть ноющий страх, что Эмерсон занимался бог знает чем с Моникой в клубе.

Расстроилась бы я, если бы узнала, что у них был секс?

Да.

Имею ли я на это какое-то право?

Нет.

У меня в голове снова и снова прокручиваются сценарии, что на самом деле меня бы больше беспокоило, если бы я узнала, что он обращался с ней как с подчиненной, заставлял ее кланяться ему, был с ней сэром, хвалил ее, а не трахал. Не поймите меня неправильно, думать о них обоих физически больно, но мысль о том, что она была его хорошей девочкой, вызывает у меня желание взбеситься. Этого нельзя допустить. Он наверняка знал бы, насколько это уничтожит меня, и он ни за что бы этого не сделал. Верно?

Мы подъезжаем к шикарному ресторану с услугой парковки. Это поле для гольфа, и кто-то открывает мне дверь, когда Эмерсон подъезжает к парадному входу. Он называет им свое имя у стойки администратора, и через несколько минут она ведет нас к нашему столику.

Планировал ли он это заранее? Мы никогда не выходили куда-нибудь поесть.

Он отодвигает для меня стул, и я стараюсь вести себя естественно, когда сажусь, позволяя ему подтолкнуть меня к столу. Прежде чем вернуться к своему креслу, он наклоняется и прижимается губами к моему уху. Я немедленно напрягаюсь.

— Веди себя прилично, — шепчет он, и холодок пробегает у меня по спине.

Вести себя прилично? Что это должно означать?

Все, казалось бы, нормально, поскольку официант принимает наш заказ на напитки. Я прошу воды, потому что, честно говоря, у меня пересохло во рту. Все это заставляет меня чувствовать себя такой неуверенной и нервной. Как будто у меня к груди привязана бомба замедленного действия — или, скорее, засунута во влагалище, а Эмерсон держит детонатор в кармане.

Мы не говорим друг другу ни слова, просматривая меню, но я не могу думать. Я едва могу читать, и, клянусь, я вспотела.

— Ты сделаешь заказ для меня? — Спрашиваю я, откладывая меню.

Он пристально смотрит на меня поверх своего.

— Что не так? Нервничаешь?

Я поднимаю на него глаза.

— Да. Конечно.

— Почему?

Мой лоб хмурится.

— Ты знаешь почему.

— Мы на публике, Шарлотта. Ты же не можешь ожидать, что я устрою здесь сцену, не так ли?

Я тяжело вздыхаю, но не отвечаю. Он дразнит меня, и мне хочется накричать на него. В ресторане так тихо. Играет нежная фортепианная музыка, и комнату наполняет нежная болтовня. Но я все еще сижу здесь с вибратором внутри себя, и я знаю, что в любой момент он может ожить, и я не знаю, как я смогу сохранить хладнокровие, когда это произойдет.

Я просто знаю, что не могу подвести Эмерсона.

После возвращения официанта Эмерсон заказывает нам обоим фирменное блюдо на сегодня — курицу в ореховой корочке и салат орзо. Тем временем я глотаю воду со льдом так, словно только что пробежала милю.

Между нами снова воцаряется тишина, и я пристально смотрю на него, ожидая, что он пошевелится или что-нибудь скажет.

Наконец, я решаю быть той, кто начнет.

— Она была одной из твоих специальных секретарш? — Тихо спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

— Да, — прямо отвечает он. — Так вот почему ты была так груба с ней?