Покой? Это то, что моя мама видела сегодня, пока Мия истерически рыдала у меня на груди, а я был потным, красным, тяжело дышащим месивом.

Прежде чем я успеваю попросить ее рассказать подробнее, она продолжает: — Иногда мне кажется, что я подвела тебя, Гаррет.

Мои глаза удивленно поднимаются к ее лицу. Как часто делают матери, эмоции не подавляются, а выплескиваются на поверхность, выливаясь в ее слова и слезы.

— Потому что я никогда не понимала тебя. Я ничем не могла тебе помочь. Я просто хотела любить тебя и уделять тебе все свое внимание, надеясь, что этого будет достаточно, но, казалось, между нами всегда была пропасть. Я боялась, что ты почувствуешь этот разрыв со всеми в своей жизни.

Моя мать никогда так не говорила. Мы не говорим о моих проблемах. Разговор всегда шел обо мне, моем поведении и моих проблемах, так что эта болезнь и я были одним и тем же.

У меня была не просто болезнь — я сам был этой болезнью. Или, по крайней мере, так мне казалось, и я никогда не осознавал этого до этого самого момента, когда моя мама наконец заговорила об этом, проблема которая была с нами всю жизнь.

Я ничего не говорю. Я не знаю, что бы, черт возьми, я сказал, если бы мог. Но она продолжает говорить тихим шепотом, чтобы не разбудить Пола.

— Теперь я понимаю, что подвела тебя, Гаррет. Я держала тебя так близко к себе всю твою жизнь, потому что думала, что смогу любить тебя достаточно сильно, чтобы исправить все свои ошибки.

— Мам, ты не… — Мой голос суров и серьезен, потому что я хотел бы закончить этот неловкий разговор прямо сейчас, но она меня перебивает.

— Мне жаль, Гаррет.

Слезы текут по ее лицу, и я быстро замолкаю. Я сдерживаю эмоции, подступающие к горлу, и вместо этого беру ее за руку. Как я сделал сегодня для Мии, я стараюсь быть опорой, которая сейчас нужна моей матери. Даже если она утверждает, что причинила боль именно мне.

Хотя я никогда не рассматривал это с такой точки зрения. Моя мать пыталась. Я был тем, кто создавал проблемы и делал это чертовски трудным для нее. Это я должен извиняться, но у меня все еще не очень хорошо получается выражать это дерьмо.

— Итак, когда я говорю, что Мия пробуждает в тебе покой, Гаррет, я имею в виду, что связь, которую я вижу между вами двумя, удерживает тебя на земле так, как я никогда раньше не видела. Как будто буря внутри тебя утихла. И это то, чего я хотела для тебя с самого начала. И мне все равно, что я не та, кто может тебе помочь, или что она твоя сводная сестра, или что Полу это может не понравиться. Но ты обрел покой, и это все, чего я когда-либо хотела для тебя.

С этими словами она достает салфетку из коробки рядом со своим стулом и вытирает глаза. Проблема исчезает, и настроение улучшается.

Но я все еще не могу произнести ни слова.

Когда входят медсестры и моя мама разговаривает с ними, я не двигаюсь и не произношу ни слова. Мысленно я продолжаю прокручивать каждый момент, проведенный с Мией в доме у озера и клубе, понимая, что моя мама права. Когда я с Мией, я не чувствую себя одиноким или борющимся со шквальным ветром своих собственных эмоций. Я так сосредоточен на ней, что даже не заметил этого. Одним взглядом она держала меня на привязи.

Меня поражает, что девушка, с которой, как я никогда не думал, я мог бы быть, возможно, была создана для меня с самого начала.

ПРАВИЛО № 31: НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ ВЫСТАВЛЯТЬ ТЕБЯ ДУРОЙ

Мия

Когда я просыпаюсь, уже темно, и кровать рядом со мной пуста, но откуда-то из квартиры доносится жужжание. Я потягиваюсь, скатываюсь с его кровати и, спотыкаясь, направляюсь к двери. Хорошо, что он отдал мне свои спортивные штаны, и мне не придется разгуливать голышом.

— Гаррет, — зову я, но ответа нет.

Куда, черт возьми, он подевался? Может быть, ему нужно было идти на работу.

В дверь снова стучат, и я подбегаю, чтобы открыть ее.