Не бойся, я с тобой - Анна Баскова

— Доброе утро, мам, я после работы к себе поеду, вещи ближе к выходному заберу, или нет, приеду вечером за вещами, ноут понадобится…

— Анют, не выдумывай, поживи у нас, как договаривались, и мне так спокойнее, и тебе попроще.

— Ма, ну ты так и будешь из-за меня ни свет ни зоря вскакивать.

— Почему из-за тебя — то, Ань, не ты же мне график на час сдвинула, рабочий день с восьми начинать заставила, — смеется мама и удаляется из комнаты.

Фен зашумел в спальне родителей, я наконец выбралась из постели. Не припомню, чтобы мама упоминала о сдвинутом графике. А может и упоминала, а я со своими заморочками пропустила мимо ушей. Эгоистка. В любом случае злоупотреблять гостеприимством родителей не стоит. Совесть нужно иметь.

— Держите свою собаку! — выкрикнули за окном.

Голосом мамаши Ленки Гороховой. Если только мне ее голос не почудился.

— Он же на поводке, как еще-то держать? — громко удивляется сосед с третьего этажа.

Подхожу к окну, отодвигаю штору. Ну да, Татьяна Горохова пересекает наш двор, торопливо шагает прямиком по газонной траве.

— Тань, ты куда это подорвалась с утра пораньше? — кричит ей соседка с первого этажа.

— В круглосуточный, хлеб купить и морковь с зеленью! Суп сварить надо до ухода на работу, вчера ничего не успела, дочка с зятем поздно от меня уехали, вот бульон поставила, сунулась, а моркови нет.

— Дочка твоя замуж вышла? Давно ли? — с легкой ехидцей интересуется соседка.

— Не совсем. Свадьбы еще не было, гражданским браком сошлись. Она не хотела до свадьбы сходиться, но будущий муж настоял. Опомниться не дал, перевез ее к себе, она и одежду не взяла толком, приезжала забрать офисные костюмы, в чем на службу ходить. А потом уж и зять подъехал за Леночкой, не самой же ей сумку тащить.

— А зять-то кто: невысокий лысый или здоровый такой, бородатый? — спрашивает соседка.

Татьяна, резко останавливается.

— Какой еще лысый и бородатый? Ты что, Люб, несешь?

Сосед с собакой передумал идти к подъезду. Ослабил поводок, не спеша повел пса по дорожке. Я злюсь на себя, но от окошка не отхожу. Вроде и по барабану, и в то же время интересно.

— Какой — какой, я же на Китай-городе работаю, ежедневно одним и тем же маршрутом с работы к метро хожу. По Варварке. Мимо некоего, как молодежь говорит, культового заведения. Во вторник… нет, в среду, иду, смотрю, твоя Елена вся расфуфыренная, на веранде за столиком с лысым сидит. Карточку ему в нос сует какую-то. А лысый карточку не берет, указательным пальцем у виска крутит.

Ты кому, говорит, лапшу на уши вешаешь, на кой черт мне эту хрень показываешь? Нашла лоха, твою мать!

Дальше не слышала, далековато ушла. А на другой день иду, оба, опять на веранде сидит Елена. А напротив нее бородатый мужик лет сорока. Злой такой, ноздри раздувает, желваки так и ходят, и тоже карточку брать ни в какую не хочет.

— Что ты хочешь? Бабла срубить или думаешь, разведусь с женой и на тебе с разбегу женюсь? Так вот, не обломится ни то, ни другое. Заруби себе на носу и не смей мне больше звонить. И не вздумай жену мою побеспокоить, я тебя предупредил, — очень злобно процедил бородатый, тут мне больше удалось услышать, специально помедленнее шла…

— Заткнись! Прекрати наговаривать на мою дочку! Да я… Да она давно в отношениях со своим Вадимом и больше ни с кем… В суд подам за клевету! — заверещала Татьяна.

Серьезная, рассудительная, благоразумная я отодвинула штору, распахнула шире оконную створку, высунулась наружу.

— Правильно! В суд подавайте! Бородатый и лысый пусть пойдут свидетелями!..

***

— Ань, что это сейчас было? — в комнату влетела мама, все с тем же феном в руке.

— Форменное безобразие, мам, я поучаствовала в балагане, — отхожу от окна и начинаю смеяться.