Мой Ангел - Мой Ангел

— Отлично. — Собиралась сбросить вызов и в более быстром темпе одеться, однако меня осекают. — О, и чуть не забыла, возьмите с собой карточку с вашими старыми заключениями, — слышится некая недосказанность Натальи Викторовны.

Не до конца натянув джинсы, замираю.

— Но у вас же есть их копии? — Спрашиваю с опаской. Не нравится мне то, что внутри меня зарождается плохое предчувствие. Давно медицинские вердикты не перечитывались. И как-то не особо перечитывать и хотелось.

— Нам нужны только оригиналы документов, — попрощавшись, завершает звонок.

Качаю головой, отказываясь верить, что у меня снова гормональный сбой и мне предстоит очередное долгосрочное лечение. Только вроде на рельсы встала и еду по ним медленно, со скрипом, несмотря на то, что по-прежнему с натягом тащу за собой вереницу прошлого.

Свободной рукой нервно тру в области солнечного сплетения, где тягостно поднывает. Призываю себя успокоиться. Для начала явлюсь в центр, а там и посмотрим.

Пока спичка догорает, я уже сажусь в такси.

Добираемся мы довольно быстро. Слишком рано поди. Никаких пробок. Видимо, большинству на работу к девяти. Мало тех, кто в семь утра на ногах в буквальном смысле этого слова.

Поднимаюсь в кабинет своего гинеколога. Стучусь и с разрешения захожу.

— Заходите, заходите, Маргарита.

Консультируюсь и лечусь у Натальи не больше полугода. Но она дольше всех продержалась. Обычно с гинекологами я не в ладах. Тяжело принимать их правду, одинаково звучащую из их уст. Как говорится, проблема не во мне, а в других.

— Вы принесли заключения? — С компьютера перемещает на меня свой взгляд.

— Да, конечно, — протягиваю трёхгодовую макулатуру и удерживаю её на весу. — Пожалуйста, не тяните, — умоляюще смотрю.

Она принимает мою старую медкарту, откладывает её в сторону и складывает руки перед собой.

— Маргарит, вы только не нервничайте, хорошо? — Казалось, она заметила страх в моих глазах и поспешила успокоить. И на долю секунды ей удаётся победить мой внутренней тремор своей доброй улыбкой, которая никак не может нести что-то ужасное. Но это всего на долю. — Нам следует с вами досдать кое-какие анализы для понимания общей картины, — все мои внутренности обдаёт холодом. От меня уходит теплота. Пробуждается хорошо знакомое равнодушие.

Говорила же тебе Маш — не накручивай себя и меня за собой не тяни. Мысленно отмахиваюсь от всех чувств. Нельзя их включать. Когда что-то включается, есть вероятность, что перегорит всё к чёртовой матери.

— Стало хуже? — Спрашиваю прямо. Пусть говорит, больнее не будет.

— Лучше, Маргарит, — с неё вылетает милый смешок. — Вы беременны.

— Я что? — Во мне будто всё замерло, и никому не позволено издавать ни единого во мне звука, вдруг я неправильно всё расслышала. Не дышу. Сердце перестало колотиться.

— Вы беременны. У вас вторая неделя.

Прикрываю глаза. Желаю чувствовать только ушами и сердцем. Хочется просить и просить повторить. Слышать, слушать и наслаждаться этими невероятными словами. Я даже боялась мечтать их когда-то услышать. Спугнуть единственную надежду на чудо.

В руках дребезжание. На глазах слёзы. В желудке тугой узелок. В сердце тянущая боль вперемешку с неудержимой радостью, а под ним жизнь, вся теперь моя жизнь.

Вся накопленная любовь готова тут же вырваться наружу. Она требует свободу. Ей больше нет места в запертой клетке. Порываюсь одним прикосновением ладонью живота подарить её приютившейся у меня внутри крохе. Коротким, но очень важным словом, сказать, как многое она значит для меня.

Сидя в кабинете у врача, я уже мысленно не здесь. Мне не терпится выйти и насладится нашим временем.