Цугцванг - Ария Тес

Резко поворачиваюсь на голос, который узнаю из тысячи тысяч, и он принадлежит не Алексею, а Максу. Его я уж точно не ожидала здесь увидеть, поэтому хмурюсь, осторожно оглядывая всю его фигуру, которая занимает чуть ли не весь дверной проход, излюбленно прижимая его косяк. Видимо он за мной наблюдал, но теперь, когда уже нет смысла прятаться, отталкивается от своего места и приближается. Мне почему-то дико страшно и неловко, поэтому я выдаю первое, что пришло в голову:

— Тебе осмотрели руку?

Макс останавливается рядом со мной, кладет руку на шею и слегка ее сжимает, вырисовывая круги, улыбается. Выглядит все это очень странно, и я себя ощущаю не менее «не по себе», поэтому отстраняюсь — ему это не нравится. Вижу, как в глазах вспыхивает злость, но он ее давит, кивая.

— Осмотрели и зашили, все хорошо.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

Повисает неудобная тишина, и снова я благодарю свою кошку за храбрость. Лýна дергает лапкой, вонзая коготь мне в палец, чем обращает на себя внимание. Конечно это ненамеренно, но так кстати — Слава богу!

— Она заснула, нам пора.

— Я хочу дождаться конца операции.

— Нет.

— Но…

— Мне позвонят, — перебивает, поднимая меня на ноги за локоть ведя к выходу, где уже стоит врач и пара медсестер.

Когда мы проходим мимо, нас одаривают взглядами сразу все: врач многозначительным, говорящим, на который Макс слегка кивает, а вот медсестры «теми самыми», которые я видела и не раз — горячими, направленными на наследника империи. Он их не замечает.

«Конечно, после Лилианы такое и значения то не имеет…»

— Все будет хорошо, — отбивает мой внутренний цык шепотом на ухо, и я снова смотрю на него.

— Почему я не могу подождать? Я никуда не сбегу.

— Я знаю, но нам надо уехать.

— Уехать?!

— Объясню по пути, котенок.

Макс подает мне куртку, потом помогает ее натянуть и открывает дверь, чтобы я вышла. На улице достаточно морозно, но сухо: снега не сыпет, хотя сугробы стоят высоченные, от дыхания вырываются плотные паровые облака. В отдалении я вижу Алексея. Тот стоит у большого, черного Гелика, сложа руки на груди, и мне хватает того проведенного вместе времени, чтобы понять — он снова злится. Когда мы подходим еще ближе, я отчетливо замечаю красную ссадину под глазом, хмурюсь, смотрю точно ему в глаза, надеясь, что он поймет, и он понимает, чего я хочу, но ничего не объясняет. Холодно смотрит на брата, вкладывает ключи в раскрытую к небу ладонь и, не говоря ни слова, разворачивается к черной BMW.

— Спасибо!

Я понятия не имею, что между ними произошло за такой короткий отрезок, но чувствую, что должна его поблагодарить и благодарю. Алексея это тормозит, он слегка поворачивает голову в сторону, и я уже ожидаю, что сейчас получу мерзкую, семейную ухмылку, а вместо того получаю короткий кивок. Удивляет.

«Нет, этих Александровских хрен поймешь вообще…»

Ага-ага, так и есть. Макс снова злится, но тушит пожар, молча открывая передо мной дверь на пассажирское сидение. Я от него вообще всегда ожидаю мерзких комментариев, но и он их не дает. Все как-то совсем странно и не похоже на правду…

«Может меня убили?» — думаю, залезая в салон, — «Слишком они какие-то…спокойные? Может спросить» — нет, не буду.

Я решаю, что лучше мне вообще молчать, чтобы не привлекать лишнего внимания, да и страшно, если честно, начать говорить. Мне совсем не хочется услышать что-то, что ранит мое сердце, и вместо того, чтобы снова кинуть его на передний фланг, я смотрю в боковое зеркало на здание клиники. Мы отдаляемся все больше и больше, а я как будто предаю свою кису, бросая ее тут одну…

— Все будет нормально, — Макс замечает мой потухших вид и слегка теребит за колено, — У нее не нашли ничего серьезного, просто нужно понаблюдать.

— Но меня не будет рядом, когда она проснется…