Цугцванг - Ария Тес

— Но…

— ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ! Хотела услышать, как я узнал?! Отец взял ее к себе в фирму по моей просьбе, я пришел ее забирать, и застал, как она делает ему минет! Знаешь какого было наблюдать, как он хватает женщину, которую Я ЛЮБЛЮ за волосы и насаживает на свой член снова и снова?! Как течет и капает слюна на белье, которое Я ЕЙ КУПИЛ?! Просто. Потрясающе. Вот какого это было! И знаешь, что самое потрясающее?! Это все — твоя вина.

«Что?…» — еле слышно пищу, но в реальности не могу и слова сказать, да и ни к чему это никому. Я птица слишком низкого полета…

— Что ты вылупилась на меня, а?! Не знала?! Так вот кушай: ей нужна была нормальная, постоянная работа, чтобы одобрили опекунство над ТОБОЙ. Поэтому я устроил ее к нему, не думал, дурак, что мой собственный отец так поступит! Ха! Какой прокол, да?! И все из-за малолетней, вонючей суки, чья мать даже не сдохла! Благодари бога, твою мать, что я не стал марать себя тобой еще когда тебе шестнадцать было. Просто, сука, благодари Бога, а теперь вали на хрен с моих глаз! У тебя десять минут на сборы! Пошла!

Мне не нужно повторять дважды. Я срываюсь с места и бегу в спальню наверху, где стоят мои сумки. Сердце так тяжело барабанит, что я лишь это и чувствую, задыхаясь.

Помню, как впервые услышала фразу «И на солнце есть пятна», и совсем не поняла ее значения. Какие пятна? Почему? Зачем? Только потом мама объяснила мне, что это значит: никто не безупречен и безупречным быть не может; как ничто не идеально, потому что это противоестественно. Есть фразы синонимы, например: «Нет розы без шипов» или «И у царей мантии пачкаются», но суть всегда одна. Сидя в машине сзади и смотря на дом через окно со своей стороны, я хмурюсь, потому что теперь не вижу в нем того «идеального», что было когда-то летом и даже пару дней назад. Теперь я вижу недостатки: там крыша немного косая, тут окно не подходит и лучше бы его вообще не было, но главный — там в гостиной он в который раз размазал меня по полу и прошел мимо.

В голове на репите так и звучат эти жестокие, злые, грубые слова, направленные на прямое уничтожение, и теперь словно эхом разбиваются о толстые стенки, дробятся и множат потери. Вот так и верь после этого слухам, что из колодца можно звезды увидеть — ага, трижды. Я же и есть этот колодец, а если там и водится что-то, так это чье-то ядовитое отчаяние… вроде моего.

***

Мы останавливаемся во дворе обычной восьмиэтажки в районе Сухаревской. Я хорошо знаю эту местность, здесь совсем недалеко находится моя Академия, так что знаю, что вокруг много парков и других интересных мест…Жаль только, мне вряд ли позволено их посещать. С грустью осматриваю дом. В нем нет ничего примечательного, кроме прикольно наряженного снеговика у самого подъезда.

«Наверно жители сделали…Здесь ведь очень чисто…ухаживают…»

— Ты будешь жить здесь, — холодно цедит Макс, не поворачиваясь, — Это квартира матери моего друга, так что прошу ничего не бить и не копаться в стенах.

«Если бы я не копалась в стенах, ты был бы в полной заднице…» — думаю, но не говорю, наблюдая за тем, как смешной ребенок в пышном пуховике бежит точно пингвин на встречу своей маме.

— Вещи тебе привезу сегодня вечером, в холодильнике уже есть еда. Я снова дам тебе свою карту, но на этот раз обойдемся без эксцессов. Ты потратила почти все мои деньги, так что ограничимся…

— Мне все это не нужно. В плане вещи…

— А то я не понял.

Повисает тяжелая пауза, и я смотрю на него, но он даже и не думает ответить. Постукивает по рулю указательным пальцем, молчит. Наверно думает, что еще мне сказать, а я опережаю. Тихо, слегка нахмурившись, с покалыванием в носу — предвестником очередного соленного потопа, — тихо спрашиваю.

— Ты действительно ненавидишь меня за то, что я просто существую?