— Помни, Сесили полюбила меня первым, — голос Лэндона стал до жути спокойным. Даже дразнящим. — Она любила меня так сильно, что фантазировала обо мне и называла меня своим принцем. Она любила меня так сильно, что подарила мне полные любви глаза задолго до того, как появился ты. Не говоря уже о том, что в детстве мы вместе купались. Чертовски голые. Тебе, наверное, очень не нравится, что ты всегда будешь для нее вторым выбором.

— Ты, маленький, мать твою… — Джереми выкручивает запястье, и лицо Лэндона скривилось, но он не издал ни звука.

В один момент я стою рядом с Николаем, а в другой — бью Джереми по руке. Он настолько ошеломлен, что теряет хватку на запястье Лэндона.

Я помогаю ему подняться, и он встает на ноги. Однако его рука остается в подвешенном состоянии.

— Все в порядке? — показываю я, проглотив комок в горле.

Лэндон даже не проверяет, все ли в порядке с его запястьем, когда хватается за мою щеку своей здоровой рукой.

— Ты никуда, блять, не уйдешь. Ты меня поняла?

— Уходи, — показываю я.

— Я убью этого ублюдка к чертовой матери, — Николай подходит ближе, но я качаю головой.

— Просто уходи, — я подталкиваю Лэндона к двери.

Он не делает ни шагу.

— Брэндон снаружи, — показываю я. — Он тоже может оказаться в опасности.

Его верхняя губа приподнимается в оскале, и он огрызается.

— Какого хрена этот тип здесь делает?

— Он беспокоится о тебе. Пожалуйста, уходи, Лэндон. Ради меня. Пожалуйста.

Я не сомневаюсь, что если он задержится здесь еще на минуту, то снова спровоцирует их, и они выполнят свою угрозу.

— Ты никогда не оставишь меня, и между нами не будет конца, — говорит он, игнорируя всех присутствующих, и целует меня в коротком страстном поцелуе. Я чувствую только вкус крови, когда Киллиан отталкивает его от меня.

И вот он уже за дверью.

Я делаю длинный вдох, затем бросаю взгляд на трех парней, которые, как мне казалось, были ближе всего ко мне.

— Что? — сказал Киллиан. — Ты должна была догадаться, что это произойдет. Этот ублюдок поступил с нами гораздо хуже.

— Нет ничего хуже, чем сломать скульптору гребаное запястье, Киллиан! Поставь себя на его место. Как бы ты пережил свою медицинскую карьеру, если бы тебе сломали запястье?

— Тебе нужно перестать защищать этого ублюдка, Мия, — говорит Джереми.

— Не тогда, когда вы все на него ополчились.

— Почему Брендон здесь? — спрашивает Николай из ниоткуда.

— Что? — я показываю.

— Только что ты сказала, что Брэндон здесь. Почему он здесь?

— Он написал мне, что ты мог причинить боль Лэну, что оказалось правдой, и я сказала ему, чтобы он встретился со мной здесь. Я рада, что так и сделала. По крайней мере, он сможет довезти Лэна.

— Мия… — он рычит и бросается в мою сторону.

— Я еду домой, — объявляю я. — В Нью-Йорк. Здесь у меня явно нет никакой рациональной поддержки. Майя мне солгала, а ты меня заткнул.

Он ругается под нос, когда я проталкиваюсь мимо него к двери.

Может быть, разговор с мамой и папой — это мой лучший шанс защитить хрупкий замок счастья, который я строила.

Глава 35

Мия

Дом всегда был моим убежищем. Местом, где я могу отключиться от мира и быть самой собой.

Не то чтобы мне было трудно оставаться собой в любом другом месте, но, когда я нахожусь в присутствии мамы и папы, я снова чувствую себя ребенком. Возможно, даже веду себя по-детски.

Как только мы с Майей переступили порог дома, нас встретило сияющее лицо мамы. Она одета в элегантное бордовое платье длиной до колена с поясом, подчеркивающим ее фигуру песочные часы. На плечи наброшен белоснежный пиджак, придающий ей изысканность.

Ее глаза сверкают мечтательной голубизной, когда она заключает меня в медвежьи объятия. Как только я вдыхаю ее тепло, меня ни с того ни с сего охватывает желание разрыдаться.