Глубже - Робин Йорк

Я — рот с членом мальчика во рту, тело, на которое можно смотреть, ноги, которые можно раздвигать.

Кручу руль, поворачивая машину направо. Направо. Всегда направо.

Я не видела Уэста тринадцать дней, но я думаю о нем. Прокручиваю в голове тот день в библиотеке, пытаясь проследить все повороты нашего разговора.

Почему он прижал меня спиной к полкам? О чем он думал, когда сказал тому парню уйти? Чего он пытался добиться?

Я думаю о том, как он спросил меня, все ли я делаю для того, чтобы чего-то добиться.

Я перебираю в памяти свои отношения с Нейтом, пытаясь ответить на все вопросы, на которые невозможно ответить.

Он всегда был плохим, а я просто не замечала? Стал ли он плохим?

Как я могла доверять ему?

Я думаю о том, как Уэст сказал: — Ты не сделала ничего плохого.

Я помню, как его бедро прижималось к моему.

Однажды в прошлом году я писала работу за своим столом и услышала крики и смех в коридоре, периодические удары, которые заставили меня вздрогнуть. Нейт лежал на моей кровати, читая учебник по экономике. Бриджит вышла посмотреть, что происходит и не вернулась. Затем я услышал ее смех и повышенный голос Уэста.

— Что они там делают?

Я пыталась говорить так, будто мне все равно. Как будто я была слегка раздражена и не чувствовала этого толчка в груди. Этого давления, чтобы узнать, присоединиться, стать частью этого.

Нейт пожал плечами.

— Иди посмотри.

До сих пор помню, что именно чувствовала, когда встала и направилась туда. Я балансировала на острие ножа между хорошим и плохим, не зная, в какую сторону мне склониться, но осознавая, глубоко в костях, в сжатых легких и напряженных плечах, что что-то должно произойти.

В тот вечер в холле я обнаружила Бриджит и Кришну, играющих в боулинг с резиновыми курицами.

Да. Мне тоже потребовалась минута, чтобы разобраться.

Я не знаю, откуда у Кришны взялись курицы — возможно, он их откуда-то украл. Кришна и курицы прославились в прошлом году. Курицы появлялись повсюду — занимали туалеты, свисали со стропил в столовой, сидели на вершине большой фаллической металлической скульптуры в центре кампуса или свисали с бочонка для вечеринок.

Но на этот раз Кришна стоял в одном конце холла, в двадцати футах от аккуратно расставленных кеглей, и наматывал свою курицу на несколько тугих оборотов руки. Пока я наблюдала, он отпустил курицу, подбросив ее под руку, и она пронеслась по воздуху с удивительной скоростью. Она ударилась о кегли, и они взорвались, разлетевшись по всему холлу. Бриджит вскрикнула, а потом наклонилась, смеясь.

Это было совершенно по-юношески — игра, девичья реакция Бриджит, красные глаза Кришны и его обкуренная ухмылка. Утром мне нужно было сдать сочинение и еще многое нужно было отшлифовать. У меня было домашнее задание по латыни и, если бы мне пришлось идти в библиотеку из-за этих ребят, я бы…

Внезапно дверь напротив моей открылась. Уэст вышел с курицей в каждой руке и двухлитровой бутылкой газировки под мышкой.

— Ладно, вот что я думаю о куриных ракетах, — сказал он, прежде чем увидел меня и остановился.

Мы смотрели друг на друга. Возможно, не целых десять минут, но ощущение было именно таким. Неприлично долгое время, когда я почти никогда не позволяла себе больше, чем взгляд. Я наблюдала за тем, как дергается его рот. Его ноздри раздуваются. Его слишком бледные серо-зеленые глаза светились озорством.

Я запуталась в его глазах, мысленно споткнулась и упала, а потом не могла распутаться.

Уэст приподнял бровь.

— Хочешь поиграть?

Он ничего не имел в виду. Я почти уверена.

Или, то есть, он имел в виду, но все, что он имел в виду, это то, что, если я скажу да, я получу собственную курицу и свободный пропуск, чтобы предаваться этим глупостям, отлынивать от домашней работы, вести себя как другая девчонка.

Он не имел в виду, хочу ли я его.