Глубже - Робин Йорк

— Да. Так и есть. И если ты собираешься встать с кровати, прийти сюда и поговорить со мной, то самое минимальное, что ты можешь сделать, это предположить, что я не все. Когда я спрашиваю тебя, я действительно хочу знать, как ты себя чувствуешь.

— А если мне не хочется тебе рассказывать?

— Тогда так и скажи. Не твое собачье дело, Уэст. Видишь, как это работает? Это просто.

На минуту она замолкает и у меня появляется шанс оценить, какой я мудак. Я не имею права так вести себя с ней. Не знаю, почему я всегда хочу быть таким — давить на нее, разбирать ее на части, выяснять, что под ней, но я хочу.

Вот в чем дело с Кэролайн. Я хочу раздеть ее догола, а потом продолжить. Я хочу узнать, что заставляет ее тикать. Даже не хочу — мне это нужно.

Мне что-то нужно от нее и это то, от чего я должен защищаться. Это самое опасное в ней. Потому что, если я буду нуждаться в ней, она причинит мне боль, отвлечет меня, может даже разломает на кусочки и перемолотит их под своим каблуком. Я видел, как это происходит с моей мамой.

И я не настолько тупой, чтобы думать, что любовь делает это с каждым. Бо, мамин парень сейчас, он любит ее, но он любит ее не так, как тайфун, как гребаное цунами, выбивающее ноги у него из-под ног. Я знаю, что в мире есть любовь легкая, медленная и стабильная.

Но это не то, что я чувствую рядом с Кэролайн.

Она может сильно ударить меня по заднице.

Это не то, ради чего я в Айове.

Она выдыхает, длинный поток воздуха.

— Хорошо, — говорит она. — Хорошо.

А потом, после очередной паузы произносит:

— Спроси меня еще раз.

— Как дела?

— Ужасно, — она смотрит на пол. — Каждый день, — шепчет она. — Каждый день — худший день в моей жизни.

Я посыпаю мукой стол перед собой, готовясь формировать буханки.

Хлеб практически получается сам собой, если все делать правильно. Нужно просто перестать бороться с этим.

Кэролайн наблюдает за моими руками. Как мои пальцы придают форму, ставят хлеб на поднос, чтобы он поднялся.

— У меня есть способ сделать так, чтобы не бороться с этим, чтобы не выглядело как борьба. Наверное, я так долго ковырялась в себе, что трудно вспомнить, что есть другой способ исправить это.

Не думаю, что я был таким, как Кэролайн. Я никогда не был привилегированным, как она, уверенным в своем месте в мире, думающим, что будущее — это позолоченное яйцо, которое я могу выдернуть из гнезда и унести домой. Я всегда знал, что мир не прекрасен, что он сломан, что он подводит тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Когда ты это знаешь, легче принимать удары. Автоматически сопротивляться.

— Я не могу заставить это уйти, — тихо говорит она. — Не сама. Не без…

— Без чего?

Она морщит нос.

— Не без того, чтобы рассказать моему отцу.

— Что он может сделать такого, чего не можешь ты?

— Много чего, потенциально. Но в основном есть компания, которую ты можешь нанять, чтобы очистить твое имя в интернете. Вытеснить плохие результаты в поисковых системах. Но это дорого.

— Ах.

— Да.

— Это отстой.

— Так и есть.

— Так, что еще нового?

Она моргает на меня, явно не ожидая смены темы.

— Не так много, — говорит она.

— Ха, — я подталкиваю немного теста в ее сторону. — Хочешь попробовать?

— Нет, спасибо.

— Давай, я покажу тебе как.

— Спасибо, но нет. Думаю, мои таланты в другом.

Она так похожа на прежнюю Кэролайн, что я почти улыбаюсь.

— Нет проблем.

Она снова начинает бродить по комнате.

— Ты вообще думала о чем-нибудь, кроме голых фотографий с тех пор, как они впервые появились… когда, в начале прошлого месяца?

— Двадцать четвертого августа, — она наклоняет голову, раздумывая. — Да.

— О чем еще ты думала?