Капкан для Медведя - Лана Пиратова

Какого хрена? Откуда они? Вроде, никого рядом. Кто вызвал-то?

Из патрульной машины выходят двое полицейских и идут к нам.

— Как вовремя! — тетка бежит к ним и чуть ли на шею не кидается.

— Что случилось? — спрашивает полицейский, оглядывая меня, а потом и машину.

— Понимаете, — начинаю было я, но меня перебивает истошный крик тетки:

— Они в тележку мою врезались! С продуктами! Я, вот, только из супермаркета вышла, а тут! Вы посмотрите на яйца! На яйца-то посмотрите!

Я инстинктивно складываю руки на ширинке — и дались ей мои яйца!

Но потом понимаю, что она не о них. Тетка поднимает с асфальта упаковку от яиц. Ну там, да, ни одного целого яйца. Похоже, при ударе вылетела из тележки.

— Это же наркоманы! — кричит она и тычет в меня пальцем. — Посмотрите! На нем порошок же! Наркоманы за рулем! А еще, — и задыхается от возмущения, — он изнасиловать меня хотел! — и закатывает глаза. — Вот, прямо здесь! Как вышел из машины и за ширинку! Гляньте! Гляньте! Он и сейчас! Накололся дури!

Я мигом убираю руки с ширинки, когда взгляд полицейских падает на них. Ну да, видок у меня, конечно. Разорванная рубашка, царапины и все это хорошо так присыпано белым порошком.

— Это бред какой-то, — смеюсь, но кроме меня никто не смеется.

— За рулем вы были? — ко мне подходит полицейский и осматривает. И даже принюхивается. Пальцем собирает порошок с плеча и подносит к носу.

— Да, — вру я и зря, потому что другой полицейский уже открывает водительскую дверь и оттуда выходит Пчелкина. Тоже вся в порошке.

— Я вам сейчас все объясню, — говорю я.

— Порошок еще есть? — строго спрашивает полицейский.

— Понимаете, это противопожарный порошок.

— Разберемся.

В общем, вместе с Пчелкиной мы оказываемся в отделении полиции.

— Это все вы, — бурчит она мне, когда мы сидим в коридоре перед дежурным. — Ехали бы себе спокойно, но нет! Вам же надо руки распускать.

— Руки, Юль, ты распускаешь. Может, ты меня без наследников оставила?

Испуганно смотрит на меня.

— Ты, когда яйца страстно так сжимала, хруста не почувствовала? — наклоняюсь и шепчу ей прямо в ухо.

Вижу, что она краснеет. Вспыхивает и возмущенно смотрит на меня.

— Ты разве не знаешь, что с ними аккуратно надо? Как будто не трогала никогда, — обиженно говорю я.

— Ну, знаете…

— Ну, хватит там миловаться! — кричит дежурный. — К следователю давайте!

В коридоре как раз появляется очень грустный мужик и кивает нам, чтобы шли за ним.

— У следователя молчи, — шепчу я Пчелкиной. — Поняла? Я сам все решу.

— Да знаю я вас, — бурчит она.

— Молчи, я сказал. Иначе скажу, что ты тачку мою угнала и порошок подсыпала.

— А, — глаза становятся круглыми и рот лишь открывается и закрывается. Но я прямо читаю возмущение на ее лице.

Вот так. С ней по-другому нельзя.

И это правда действует. Пчелкина молчит. Сидит тихонько в уголке и молчит. Не знаю уж, чего она больше испугалась: моих угроз, или грозного следователя. Но главное, что молчит.

Я решаю вопрос со следаком. Он, не стесняясь, ржет и то и дело косится на моего водителя.

Несколько купюр и нас даже отвозят на патрульной машине к моему дому. По дороге я звоню в сервис, чтобы мою тачку забрали.

— А можно меня к себе домой? — шепчет мне Пчелкина.

— Ну, ты не наглей, — строго смотрю на нее. — Это же не такси. Скажи «спасибо», что хоть сюда подвезли. И потом, — дергаю бровями, — раны не обработаны. Теперь еще и в порошке. Знаешь, как больно? — и делаю измученное лицо.

Мы как раз останавливаемся и я чуть ли не выталкиваю ее из машины.

Ну, должна же она хоть немного вину чувствовать! Ведь это все из-за нее!

Благодарю водителя и толкаю девчонку к подъезду.