Возродившиеся из пепла - Энн Малком

Сид молниеносно вскочил и ударил меня кулаком по лицу прежде, чем я успела среагировать. Меня отшвырнуло в стеклянную дверь позади. Боль от удара пробежалась вдоль позвоночника. Мне повезло, что стекло не разбилось. Боль пронзила не только челюсть, но и запястье, которое я выбросила вперед, чтобы смягчить падение. Я лежала, держась за челюсть, прижимая ушибленную руку к животу. Чтобы остановить слезы, я сильно закусила губу. Мне было адски больно, но я не заплакала. Мои глаза не отрывались от Сида, ненависть, которую я испытывала к этому человеку, росла с каждой секундой.

Он медленно подошел ко мне, его мокасины от Gucci остановились возле моего распростертого тела. Опустившись на колени, он посмотрел на меня пустым взглядом.

— Почему ты вынуждаешь меня так поступать с тобой? — спросил он, качая головой.

Он убрал волосы с моего лица, и я вздрогнула.

— Возможно, ты будешь вести себя по-другому, когда Хиллари окажется здесь, и мы сможем стать настоящей семьей, — задумчиво размышлял он.

Окутанным туманом от боли сознанием я все еще понимала, что Сид окончательно свихнулся, если он когда-то, вообще, сохранял здравомыслие. Может, он всегда был таким сумасшедшим, но мои глаза наивного подростка ослепили привязанность и иллюзия любви. Нужда быть желанной. Теперь, познав, что такое настоящая любовь, я видела в Сиде лишь чудовище, которым он являлся.

— Но пока мы ее ждем, полагаю, тебе потребуется время… чтобы обдумать, что значит быть хорошей женой, — продолжил он ровным голосом, будто только что не ударил меня кулаком по лицу и, вероятно, сломал мне руку. — И пока у тебя есть это время, подумай над тем, что когда Хиллари окажется здесь, и ты пойдешь против меня, то я преподам тебе урок прямо на глазах у нашей дочери.

Меня окружала темнота. И холод. Где бы я ни находилась, декоратор не допустил, чтобы сюда проникал дневной свет. В воздухе чувствовался странный металлический привкус, и капающий звук эхом разносился по крохотному помещению. Единственной мебелью на бетонном полу была цепь, соединяющая стену с моей лодыжкой. Да, меня приковали к чертовой стене. Как животное. Если бы я не была без сознания, пока они это делали, то боролась бы и вопила, как банши. Но вместо этого Сид, эта трусливая скотина, вырубил меня ударом по лицу. Неужели ублюдок никогда не слышал о снотворном? Или гребаном транквилизаторе? Если бы мне пришлось быть в отключке, я бы предпочла эти варианты. Я сомневалась, что от них у меня бы так раскалывалась голова и звенело в ушах, отчего соображать было трудно. И единственные мысли, роящиеся в моей раскалывающейся голове, были о дочери. О шансах, что Сид действительно доберется до нее. Я была бы счастлива остаться прикованной здесь до конца своей жизни, какой бы долгой она ни оказалась, если бы это означало, что Лекси никогда не придется дышать одним воздухом со своим отцом. Но я совсем не жаждала умирать здесь. И никогда не увидеть, как мой ребенок заканчивает школу. Становится всемирно известной рок-звездой. Выходит замуж. Рожает собственных детей. От мысли, что все это произойдет без меня, к горлу подкатывала желчь. От мысли о Зейне, о боли, которую он, должно быть, испытывает. Если со мной случится нечто подобное, что и с Лори, не думаю, что он когда-нибудь от этого оправится. Человек не способен выдержать столько потрясений и не сломаться полностью. Сид одним шагом своих мокасин от Gucci растоптал три жизни.