Кэннон - Сабрина Пейдж

— Ты чист? — спрашиваю я. Не знаю, зачем я это делаю. Я никогда не делала ничего подобного, совершенно незащищённой. Я всегда в безопасности. Я не рискую.

— Эдди, — произносит Хендрикс. — Я чист. Но у меня есть презервативы и…

— Я принимаю таблетки, и я чиста.

— Чёрт, Эдди, — стонет он, когда я касаюсь его головки своей влажностью. Он тянется, чтобы поцеловать меня. — У меня никогда не было незащищённого секса.

Мысль о том, что мы оба делаем это вот так впервые, без каких-либо преград между нами, придаёт мне ещё большей уверенности.

— Я тоже, — говорю я.

— Ты уверена? — спрашивает он. Я уверена? Нет, я не уверена. Я стою посреди пляжа, и у меня в руке член моего сводного брата, и я тру его кончиком по всей своей киске, как будто он моя личная секс-игрушка.

Я уверена, что сошла с ума.

— Я хочу, чтобы ты была внутри меня, — шепчу я. — Я хочу чувствовать тебя.

— Чёрт, Эдди, — говорит Хендрикс срывающимся голосом. Мне это нравится. Мне нравится, что я заставляю его голос так ломаться. Мне нравится, что я ставлю его на колени.

Когда я опускаюсь на него, это не мягко и не опасливо. Я легко скольжу по нему, чему способствует моя ловкость, и Хендрикс издаёт стон, произнося моё имя, сопровождаемое несколькими ругательствами.

На этот раз я та, кто переплетает свои пальцы с его, поднимая его руки над головой, чтобы я могла объезжать его. Сначала прижимаюсь к нему, прижимаюсь всем телом и наслаждаюсь ощущением его внутри меня, ощущением контроля над мужчиной, который обычно всё контролирует, затем приподнимаюсь, когда волны удовольствия захлёстывают меня снова и снова.

Хендрикс сжимает мои бёдра, плотно насаживая меня на свой член, пока я не наполняюсь по самые яйца.

— Ты ощущаешься так чертовски хорошо, Эдди, — говорит он низким голосом.

Мне нравится чувствовать, как он обнажён, как кончик его члена гладит меня внутри, прижимаясь к самому чувствительному месту во мне. Я опускаю руку, потирая свой клитор, пока скачу на нём, позволяя ощущениям захлёстывать меня, пока он поднимает меня всё выше и выше, пока я почти не оказываюсь на краю.

— О боже, Хендрикс, я так близко, — стону я.

— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на меня, — говорит Хендрикс. — Между нами ничего нет.

Мысль о том, чтобы кончить на голый член Хендрикса, доводит меня до предела, и я отпускаю его, громко вскрикивая, простонав имя Хендрикса. Его руки крепко сжимают мои ягодицы, и он стонет, когда вдавливает в меня свой член и наполняет меня своим тёплым семенем.

Позже той ночью я лежу в постели с Хендриксом в гостиничном номере, мои глаза закрыты, но я не сплю.

— Ты не спишь? — шепчет Хендрикс.

— Ага.

— Песня сегодня вечером, — говорит он. — Она была хороша. Действительно хорошая.

— Инди-фолк не продаётся, говорит мой лейбл звукозаписи. Не для меня, — шепчу я.

— Пошли они к чёрту, — говорит Хендрикс. — Ты была живой там, наверху, знаешь ли. Больше, чем, когда я видел тебя на выступлениях или в студии. Это было по-другому.

«Потому что это было о тебе», — я хочу сказать. «Всё по-другому, потому что это было для тебя».

Затем он задаёт вопрос, тот, который я давно хотела, чтобы он задал:

— О ком была песня?

Я делаю паузу, несколько раз открывая и закрывая рот, прежде чем ответить:

— Это была просто песня, Хендрикс, — вру я. Слова застревают у меня в горле, и я рада, что он не видит меня в темноте. Почему я не сказала то, что хотела сказать? Это так просто — записать слова на бумаге, пропеть их перед комнатой, полной незнакомых людей. Но теперь, когда мы здесь вдвоём, одни в постели, внезапно становится невозможно произнести эти слова вслух.

Я люблю тебя. Я любила тебя всегда.

Я боюсь любить тебя так, как люблю сейчас.

Я боюсь потерять тебя.

Глава 27

Хендрикс

Десять месяцев назад

Девочка Эдди,