— Останови машину! Сейчас же! — истерично кричу, крепко сжимая ручку машины одной рукой, а второй впиваюсь в сидение.

— Не выводи меня, — несмотря на рычание, он говорит спокойно.

Меня начинает трусить от осознания, что этот ублюдок собирается сделать и что домой он меня точно не отвезет.

— Я сказала останови! Останови! Останови машину! — я кидаюсь к ручному тормозу, и успеваю немного потянуть на себя, из-за чего сбивается скорость и машину начинает заносить.

— Сука, — грубо перехватывает меня за волосы и тянет в низ, из-за чего я изгибаюсь в неестественной позе.

Стас держит крепко и болезненно, когда я пытаюсь убрать его руку, которую остервенело царапаю ногтями.

— Сама напросилась, Принцесса.

Он тормозит, и ощутимо резко съезжает в карман на обочине дороги. Моё тело сотрясает от эмоций. Отпускает меня только когда он отстегивает ремень безопасности и выходит из машины. Действую также, успевая выбраться и встать на ноги, прежде чем он ко мне подойдет.

— Совсем уже крышей поехал? — кричу я, но замахнувшуюся ладонь замечаю слишком поздно.

Оплеуха такая жесткая и неожиданная, что я скольжу по снегу в туфлях и падаю на колени, упираясь в грязный снег руками. Ошалело вздергиваю голову, смотря на отморозка снизу-вверх, слыша в ушах пронизывающий звон. Он облокотился на капот руками и тяжело дышит, пока я прихожу в себя и осознаю, в какой оказалась западне.

Осматриваюсь по сторонам. Мы одни, в пригороде, на совершенно пустой дороге глубоким вечером.

Жалостливо всхлипываю, ощущая разбитые колени. Пытаюсь встать, но ноги едва меня держат, а каблуки подводят, не позволив мне встать. Я только больше расчесала свои колени об жесткий асфальт с камнями и осколками льда.

— Я хочу домой, — у меня дрожит голос, который превратился в умоляющий шепот.

Ковалёв уже стоит надо мной и смотрит своим звериным взглядом, о чем-то размышляя. По взгляду вижу, что эти размышления ни к чему хорошему не приведут.

— Мы можем это сделать нормально, Стас. Тебе незачем меня принуждать. Я просто не могу сегодня. Слышишь? Не могу, — хнычу я, давая ему новые обещания.

Он видит, что я вру ему в глаза от страха, который затянулся на моей шее удавкой. Видит и бесится. Хватает меня одной рукой за волосы и удерживает на коленях, опасно для меня осматривая глухую, темную местность.

— Сможешь. И сегодня, и завтра, и когда я тебе скажу, — жестко припечатывает он, свободной рукой дергая кожаный ремень на своих брюках.

— Ты что делаешь? Стас, ты не можешь этого сделать. Не здесь… И не так! — отворачиваюсь и упираюсь руками в его ноги, пытаясь отстраниться.

— Отчего же? Могу и сделаю. Не заставляй меня прибегать к крайностям. Отсосешь мне и я отвезу тебя домой, — я дергаюсь, когда он вынимает из петель свой ремень. — Не будешь истерить — закончим быстрее.

Он едва приспускает брюки и достает налитый возбуждением член, приблизив моё лицо к своему паху. Я эмоционально захлебываюсь от отвращения.

— Не ломайся. Если упадет от холода — выдеру тебя, как шавку, в машине, — угрожает он, а я поднимаю залитое слезами лицо, содрогаясь в рыданиях.

— Пожалуйста…

— Заебала, — рявкает он и в короткое мгновение кожаный ремень зажимает мою шею в тиски. Я, как скулящая сука, на личном поводке. — Покажешь свои зубы и нахрен все выбью, — предупреждает с особым упоением власти надо мной и давит на скулы с такой силой, что рот против воли открывается. Едва теплый член от холода оказывается в моём рту.

Боюсь не то, что укусить, а даже пошевелиться. Страх парализовал, только тело непроизвольно содрогается от удушливых рыданий.