Бунтарка - Линетт Тиган

Бессонов артистично приподнимает бровь, не убирая со своих губ издевательскую насмешку.

— Что ты помнишь? — он соизволил поинтересоваться, когда я отворачиваюсь и спускаю ноги на пол.

— Что не послала тебя в задницу. Так что… Иди в задницу, Бессонов! — раздраженно фыркаю, заматываясь в тяжелое одеяло и резко поднимаюсь.

Это была моя ошибка…

Голова кружится и я, пошатнувшись, едва не падаю, вовремя плюхнувшись на край кровати. Ничего себе. Вот, что скрывается под словечком «похмелье»! Никогда не была с ним так близко знакома и, честно говоря, не хочу знакомиться ближе.

— Видимо, я хорошенько вскружил тебе голову, — его замечания и насмешки внутреннее меня цепляют до обиды, но внешне заставляют разъяриться.

Вторая попытка оказалась успешнее и я, стоя на слабых ногах, собираю свои вещи. Голова кружится, когда я наклоняюсь, живот всё ещё скручивает, а спину жжёт пристальный взгляд парня. Такое утречко даже плохим не назовёшь. Оно паршивое!

— Мы не занимались сексом, — заявляю я, когда все мои вещи оказываются в руках. Смотрю на Бессонова, пытаясь расшифровать его взгляд, но он лишь склоняет голову. — Ну? Да или нет? — срываюсь, когда он молчит и провоцирует меня эмоции.

— Ты утверждаешь или спрашиваешь? — он издевается надо мной — определенно!

Я шарю взглядом по кровати, не наблюдая следов близости. Себя я чувствую плохо, но никакого дискомфорта между бедер нет. Я помню, как Аня рассказывала о своём первом опыте с парнем. Она целый день пролежала с грелкой на животе и почти не двигалась.

— Кирилл, — я предупреждаю, что шутить со мной сейчас не стоит.

— Вчера сладкое получила только ты, так что расслабься, — он сочно надо мной издевается, и не скрывает, что получает от этого удовольствие.

— Хорошо, — киваю я и поворачиваюсь к двери.

— И всё? — его вопрос бьет меня в спину, я остановилась.

— А что ещё? — не оборачиваюсь.

— Возможно, ты хочешь поблагодарить меня, что не посягнул на твою честь? Не каждый бы сдержался, наблюдая, что ты вытворяла вчера.

— Спасибо, Бессонов, — мягко тяну, оборачиваясь, — спасибо тебе за то, что я ничего не помню.

— У тебя по утрам всегда такой острый язычок? — он хмыкает, сверкая своими глазами.

— Так же часто, как и у тебя стояк, — твёрдо говорю я и выхожу из комнаты, слыша его хриплый смех.

Ванную нахожу быстро, но едва я переступаю порог и закрываю двери — сгибаюсь над туалетом. Меня мутит, но желудок оказался пустой и не готовый к подобному. Переждав волну спазмов, умываюсь и смотрю в зеркало.

Косметики на лице нет. Волосы уложены в небрежную косу. Выгляжу сонной и немного бледной, но ничего не напоминает о сумбурной ночи. Нет… Всё же следы есть. Я скриплю зубами, находя бардовые отметины на шее и пониже. Он меня пометил!

Отвожу взгляд и цепляюсь за открытое мусорное ведро, в котором разноцветные пряди для волос. Неужели я, когда была пьяна, умудрилась привести себя в порядок перед сном?

Не помню. В памяти одни провалы и это впервые для меня. Подобное пугает… За это время могло случиться что угодно.

Душ принимаю долго, пытаясь прийти в себя. Сначала отрезвляю себя холодной водой, затем греюсь и моюсь в горячей. Пока моюсь, вода обжигает безжалостные засосы, которые зудят. Они оказались везде — от шеи до бедер. Что же вчера всё-таки было, кроме того веселья, которое я помню до помутнения рассудка?

Прежде чем выйти из ванной комнаты, я долго думаю, стоит ли мне прикрыться полотенцем… Это смущает. Я никогда не щеголяла обнаженной, тем более не спала рядом с парнем без одежды…

Ну и чёрт с ним! Хватит с меня примерного поведения. В конце концов, что мне скрывать, если я проснулась голой в одной постели с самим Бесом? Строить невинную обиженную девочку — точно не собираюсь.