Игра. Вторая жизнь - Екатерина Лебецкая

Не нужно было выпендриваться, держать марку. Богданова была естественной и рядом с ней я непроизвольно становился таким же. Я был просто Ромой Ветровым. Не богатым парнем, угощавшим девушек самым дорогим коктейлем в самом престижном ночном клубе, Бельчонок искренне благодарила за копеечный молочный коктейль. Не красавчиком с идеальным лицом и телом, который одним взглядом влюблял в себя девушек, Бельчонка не притягивала моя внешность. Не богом секса, в постель которого мечтали попасть как на Олимп, Бельчонок не рассматривала меня как учителя в сексе. Не авторитетом, быть рядом с которым значило подняться на ступеньку выше в глазах остальных, Бельчонок добивалась уважения сама. Прямое доказательство тому её положение среди моих парней, они в рот ей смотрели и ждали от ее женского мнения. И прав был брат, когда сказал, что Богданова будет с тем, с кем ей просто хорошо, остальное для её не имеет значения.

Вот в этом и заключалась сложность. Я с легкостью мог сделать девушке хорошо в постели, но как доставить удовольствие, не раздевая, я не знал. Конечно было несколько стандартных задумок: розы, ресторан, бриллиант, Бали. Но вот чувствовал я пятой точкой, что это всё не то. Только ничего другого не приходило в мою светлую голову до этого момента. А вот сейчас видя очаровательное смеющее лицо Бельчонка, я смекнул, что эта девочка живёт эмоциями. Банально, но она преображалась, кайфовала, тогда когда играла в снежки, сейчас когда затеяла догонялки со мной.

Такая необычная…

Не знаю, как описать ее. Дикарка… как точно заметил Дёма. Дикая и нежная, а ещё моя… Вот поймаю и затискаю до смерти, потому что меня распирает от эмоций, чувств, которые возникали на её. Вот только Богданову не так легко поймать, она точно как белка, прыг-прыг и уже на лестнице.

— Бельчонок, стой. Если я поймаю, хуже будет. Знаешь, что я с тобой сделаю?

— Ты сначала поймай. Хотя интересно, что ты там собрался со мной сделать? — неслась по лестнице, а я позади, и смеялись мы так, что остальные высыпали на балкон. —

— Съем. — я был серьезен. Вот не описать это, но я реально хотел ее съесть. Как мороженное.

— Я не вкусная. — а вот тут, детка, ты ошибаешься. Я до сих пор помню вкус твоих губ. Сладкие, ароматные, свежие и мягкие. Безумство и подстава. Хочу и не могу получить. Моя безумная хотелка, уже салютует в штанах. И если бы не десятиминутная беготня, то припер бы я Богданову к барной стойке не только грудью, но и еще чем-то…

— Попалась, маленькая… — вроде как собирался отругать, но, бл*дь, обнял, ощутил телом и дышать разучился, не то что говорить. Её горячее тяжёлое дыхание, которым обдавало грудь, пробирало меня до костей. Я прям физически чувствовал Бельчонка под кожей, нежность разливалась по всему телу волнами вишневого сиропа. Моя сладкая вишня опоила меня. Мозг отключился, сознание затуманилось. Пошлые развратные картинки, которые так или иначе рисовала фантазия, расплылись. Теперь перед глазами было только ее лицо. Смотрел и не мог насмотреться, не мог узнать, что-то изменилось в ее выражении, а может в моём взгляде на её. Бельчонок опустила голову и оперлась лбом в мою грудь. Глаза. Мне нужны ее глаза, чтобы видеть себя в них, иначе утону в себе, в том, что со мной творилось внутри. Твою мать, Армагеддон внутри. Подсадил её на барный стул и встал рядом, теперь ее лицо было на одном уровне с моим и я мог беспрепятственно изучать себя в нем. Я не узнавал Рому Ветрова, который дурел от девчонки. Дурак, а как его еще назвать, когда он не может отклеить глаз от её губ. Бельчонок смущалась, краснела, ёрзала на стуле, а я чудил. Сам от себя не ожидал такого. Самое время наброситься на эти губы и съесть, как я и обещал, но я не мог, какой-то стоп-кран внутри меня сработал. Словно, если я отожму его, полечу вниз с обрыва и разобьюсь. Разобьюсь и не сложить больше Ромы Ветрова — мажора, развратника, ловеласа и засранца.

— Ром, если бы ты знал, что я отвечу «да», чтобы ты спросил.