Маска - Марина Лётная

У меня засосало под ложечкой. Я гулко сглотнула, прочувствовав, как по пищеводу словно хлынул приторный, одуряющий напиток — удовлетворение, лучше коньяка.

— Что ж, я как раз не в духе сегодня…

До меня снова донёсся рокочущий, разлетающийся на щепки бас, словно сабельная пила грубо вонзилась в дерево. Сумасшедшее несоответствие внешности.

Ну какая же несправедливость, что столь удивительный голос заточен в теле так и не повзрослевшего подростка!

— Молодой… Человек, — я наигранно откашлялась, намекая на то, что сомневаюсь в его половой принадлежности. Да все на кафедре знали, как я относилась к женоподобным петушкам. Что за мода?

Ко мне на экзамен с серёжкой в ухе = отчисление.

— Вы, наверное, не поняли… Выступления не будет. Ни сегодня, ни когда-либо. Я сделаю всё, чтобы вы усердно учились, а не блеяли под гитару за нарисованные тройки. Будете знать, как пытаться прибить меня дверью!

Его пухленькие губки отчаянно сжались в тонкую ниточку, я уверена, едва сдерживающую матерные выражения. Да сам принц Чарминг, известнейший законодатель блеска для губ, блеванул бы при виде его наружности.

Ну и куда делась наша самоуверенность?

— Я блею только за пятёрки.

Студенты, казалось, вспомнили сами о своём же существовании, окатив зал хохотом. Я поперхнулась слюной. Ну это уже переходит всякие границы… Отвратительно, когда сладкие мальчики "учатся" на "отлично".

— Я вас услышала. Такого счастья вам больше не предвидится! — думаешь, наверное, откуда я взялась такая, молодая и злая. Бедняга, это с тобой ещё только впервые… Его взгляд остро блеснул, когда Боженька спустился на паркет, поравнявшись со всеми присутствующими. — Фамилия и кафедра!

Не заметила, как оказалась напротив горе-гитариста, усердно не выдающего своё жалкое положение расслабленной позой. Ну-ну, делай вид, что тебе насрать. Посмотрим, как твоя мамочка будет просить за тебя в крокодильих слезах!

Однажды, от одного несостоявшегося музыканта я услышала глуповатый трюк, как справиться с собственной неуверенностью. Он надевал солнцезащитные очки, совершенно не беспокоясь о том, что делает из себя посмешище. Это якобы позволяло спрятаться на первое время от оценивающего внимания и привыкнуть к нему. Затем он снимал очки и продолжал "голый". Чёрная маска на полфизиономии как раз-таки напомнила мне о том, что за ней спряталось. Непреодолимая неуверенность, высеченная на лбу. Может, он прыщавый?..

— Муратов…

Хриплый голос сменился на наглый, пацаний где-то справа. Не хватало комментатора!

— Кафедра мемологии.

ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Смешно. Твоя подружка на каблучищах, которая была на моих лекциях лишь один раз в начале семестра, оборжется на зачёте. Я оскалилась на борзого студента, умудрившегося встрять между мной и кудрявой башкой. Тот одичало отшатнулся.

— Хочешь принести себя в жертву вместо него?..

— Виолетта Сергеевна… — вдруг извиняющейся прибавился четвёртый голос. — Может, я продолжу репетицию?

Ах, да… Я медленно обернулась на жалобный скулёж Иришки, которой было уже совсем не смешно. У неё едва не затрясся подбородок, усыпанный веснушками. В груди тут же отозвался укол, и азартная улыбка бесследно слетела с моих губ. Уголки тяжело опустились.

Мда. Я вроде для благого дела всё заварила. Чтобы отвлечь подругу от скандалов в распадающейся семье, от мыслей о грядущем безденежье, а в итоге, как всегда наслаждалась своим положением… Действительно пора убираться с её территории.

— Ирина Максимовна, приступайте.

Отказаться от продолжения конфликта было легко, потому что самое важное я для себя уже выяснила. Лексе Муратову с таким замысловатым имечком не спрятаться в стенах МПТУ. Здесь все встанут на мою, правильную сторону.