Опешившая помощница, икала и согласно трясла головой. Дверь кабинета резко распахнулась, выскочил Гаврилов с багровым, перекошенным от злобы лицом. — Любка? К-к-ка….Заикнулся и замер, оторопело глядя на Любу и ее многочисленных сопровождающих…

* * *

минуту назад

Юрий/ Трудно было не догадаться, что этот холеный, высокий мужик спортивного телосложения, выскочивший из кабинета с грозным рыком, и тут же начавший заикаться, а потом и вовсе оторопело замерший при виде обступивших Любу крепких парней, и есть ее муж. Пока еще муж. Урод. Люба, Дюймовочка по сравнению с ним, как же ей было страшно, когда этот гад поднимал на нее руку. Юрий еще не видя этого урода испытывал острое желание врезать ему по морде, а сейчас, желание становилось нестерпимым. А Любаша, держится молодцом. С презрением смотрит в упор на Гаврилова. Тот вдруг опомнился, завизжал:- Позовите охрану! — Любовь Николаевна распорядилась уволить всех сотрудников службы безопасности. — неуверенно отозвалась женщина помощница. — Охрану бизнес центра! Боится. Оторопь прошла, так губа от испуга затряслась. Глаза заметались. Над хрупкой девушкой не боялся измываться? — Служба охраны бизнес центра, в курсе происходящего, — насмешливо проговаривает Игнатов Артем. Гаврилов ежится, оглядывается по сторонам, — мерзкая тварь, ты еще пожалеешь, — цедит беззвучно.

Юрий в мгновение ока оказался с уродом лицом к лицу. Коротко, резко, ударил в область левого уха. Еще один точный удар нанес в район солнечного сплетения. — Это тебе за мерзкую тварь. Еще хоть одно слово в Любин адрес из твоего поганого рта вылетит, размажу в лепешку. Урод сгибается пополам, ловит ртом воздух, не может вдохнуть. — Юрочка, Юра, ты руку не повредил? Об этого…. Дай, посмотрю! Где-то должна быть аптечка….- маленькая, хрупкая Люба, отодвигает в сторону, согнутого Гаврилова. Тянется к руке Юрия, встревоженно осматривает покрасневшие от удара костяшки пальцев. — Не нужна аптечка, Любаш, это просто небольшое покраснение. — Ты уверен? Юр, не пачкайся больше об него. Не стоит этот человек, чтоб руки твои об него пачкались. — Поддерживаю. Не пачкайся, Юр, я сам за тебя испачкаюсь. По-братски. — зловеще ухмыляется миролюбивый брат, Ромка. — Можно я его разогну? — вкрадчиво интересуется Григорий Салтыков, расстегивая кожаную куртку. — Ребят. Давайте прежде решим все вопросы с отстранениями, увольнениями, назначениями, а потом уже гните куда хотите, и сколько хотите. Если что, юридическую поддержку окажу, но лучше не перегибайте до тяжких телесных. Повреждения средней степени тяжести, оправдать легче. — с присущей ему флегматичностью, изрекает Андрей Коромыслов. Гаврилов выпрямился, держась за грудь. Издал нечленораздельный звук, и дернулся было, в сторону выхода. Куда там. Путь отхода перекрыл Макс Зимин. Братья Салтыковы оттеснили мерзавца в открытую дверь кабинета. — От должности генерального директора моей компании, ты отстранен, дела передашь Артему Михайловичу Игнатову. После, заберешь свои вещи из особняка и московских квартир. Сегодня. Завтра доступа к моему жилью, у тебя не будет. — наступает на пятящегося негодяя Любаша. Просторный кабинет заполняется группой поддержки. Впечатляющая картина. — Любовь Николаевна, разрешите проконтролировать, чтоб ничего лишнего не прихватил? Мы с ребятами с удовольствием за ним присмотрим. Напоследок. — Гришка зловеще хохотнул. Гаврилов крупно вздрогнул, и вроде как, ростом стал меньше. — Любовь Николаевна, а как быть с отелем? И билетами в Рим? Антон Андреевич должен был вылететь ночным рейсом, на переговоры с итальянскими партнерами. — женщина помощница, пробирается сквозь заполнивших кабинет парней. — Отлетался. Больше долго никуда не полетит. Выезд и вылет из страны, отныне для него под запретом! — раздается незнакомый мужской голос. — Папа? — изумляясь, оборачивается Люба. Гаврилов бледнеет, отшатывается к массивному столу, хватается за столешницу….

* * *