Протопоп Аввакум и начало Раскола - Паскаль Пьер (1938)

За это община безвозмездно предоставляла ему избу с участком земли, которым пользовался его предшественник. На праздник свв. Петра и Павла ему предоставлялось право собирать у крестьян яйца и масло, а на Успение – хлеб, и получать за заупокойные службы 6 денег, за елеосвящение и причащение умирающего 1 гривну, а также хлеб и холстину, за отпевание взрослого 1 грош, а за отпевание младенца 2 денги, за совершение брака 1 грош. Таким образом священнослужитель заранее устанавливал договорные отношения со своими прихожанами[365].

Затем Аввакум пошел в Суздаль и направился в митрополичьи покои. Здесь он написал обращение, на котором ризничий наложил резолюцию: «Такому-то священнику, на исповедь». Аввакум отправился к этому священнику, и тот надписал на той же грамоте: «Исповедан и признан достойным священства». После этого он направился в управление архиепископской казной, где он записался и внес один рубль и одну гривну. Вслед за этим дьяк указал ему на день, когда он должен был явиться пред очи епископа.

Это посещение являлось своего рода экзаменом. Можно полагать, что Аввакум, как в дальнейшем и Серапион Суздальский перед Никоном, сумел громко, раздельно и внятно прочесть Евангелие, притом с глубоким, сквозившим в голосе убеждением и правильно делая ударения, так что Божественные словеса изливались из его уст подобно сладчайшей воде[366].

Вслед за этим начиналась снова канцелярская волокита. На прошении ставилась резолюция писцом, наконец, ризничий брал в свои руки прошение и подклеивал его к какому-то нескончаемому свитку. Затем ризничий направлял кандидата на священническую должность к опытному священнику, чтобы тот научил его исполнению службы. Это обучение производилось обычно в кафедральном соборе. Затем священник снова приводил своего ученика к ризничему, который записывал: обучался у такого-то. Лишь вслед за этим выправлялись ставленые грамоты. Эти делом занимались патриаршие певчие дьяки, которые и зарабатывали на этом деле. Затем грамота представлялась патриарху (или митрополиту) для подписи, затем она регистрировалась, наконец, передавалась патриарху (или митрополиту)[367].

Вслед за этим совершалось самое поставление. Ставленник являлся в соборе перед епископом. После молитвословий епископ давал ему подробный наказ: день и ночь изучать Священное Писание, а также и соборные постановления и подавать пример всех добродетелей. Надлежит тебе не быть ни игральщиком, ни блудливым, ни скорым на злые дела, ни гордым, ни гневливым, ни пьяницей, ни скрягой. Никого своими руками не ударять. Без приглашения на пиршества и торжества не ходи, а если будет какая скоморошная, то ты уйди. Не читай запрещенных книг, суевериям не верь, не употребляй заговоров, тайных заклинаний и не допускай кощунств. Далее шли практические указания. Надлежит тебе носить рясу до пят. Служить будешь с доброй совестью и разумно. В алтарь будешь входить со страхом Божиим и воспретишь вход в алтарь непосвященным. Блюди, чтобы по небрежности твоей ни крыса, ни какая другая нечистота не коснулась Святых Даров. Выберешь себе причетника чистого, свободного от греха. Не сокращай службы из человекоугодия. Ни по любви, ни из страха не давай причащения или освященного хлеба тем, кому это запрещено канонами. Не принимай даров ни от еретика, ни от власть имущих с окамененным сердцем, ни от обманщика, ни от ростовщика, ни от колдуна, ни у хозяина, который мучит своих слуг голодом или битьем. Кроме случая необходимости, не надлежит тебе покидать свою церковь[368].

Подобного рода инструкция была строго обязательной. В Москве ставленникам раздавались маленькие книжечки с этим наказом, который они брали у алтаря. Она могла сводиться и к простой формальности. Все зависело от епископа и ставленника. Серапионом и Аввакумом она была принята с полной серьезностью.