Если ты осмелишься - Хармони Уэст

После смены в библиотеке я выхожу на свежий ночной воздух. Я люблю кампус в это время ночи. Тихо и умиротворяюще, если не считать грохочущей музыки из нескольких комнат общежития. Здесь больше никого нет, кроме меня и иногда астрономического клуба.

Я была под кайфом с того дня в бассейне с Уэсом. Когда он трахнул меня так хорошо, что у меня перед глазами засверкали звезды, а после прошептал мне на ухо, что влюбляется в меня.

Я тоже влюбляюсь в него. Я влюблялась.

Сильно.

Я заворачиваю за угол библиотеки, когда тяжелая ладонь хватает меня за руку и прижимает к стене.

Лезвие впивается мне в горло.

Передо мной даже маска не может скрыть ужасающую улыбку Трея.

Я открываю рот, но он рычит:

— Закричи, и я перережу тебе горло.

Нож покачивается, когда я сжимаю губы и пытаюсь проглотить крик обратно.

— Что ты делаешь?

— Раздевайся.

— Что?

Он прижимает лезвие прямо к моему подбородку, этот слишком знакомый острый край покалывает мою кожу. Его знакомая маска в нескольких дюймах от моего лица.

— Раздевайся, или я убью тебя.

Слеза скатывается по моей щеке, когда я расстегиваю джинсы и стягиваю их вниз, насколько это возможно, все еще прижимая нож к горлу, прохладный воздух обвевает мои голые ноги.

— Я расскажу об этом Уэсу. — Мои слова звучат на удивление твердо.

Трей ухмыляется.

— Если ты скажешь ему — если ты кому-нибудь скажешь — я убью его.

Я напрягаюсь. Я хочу разоблачить Трея в его блефе, но это Трей Ламонт. Он не блефует, и я бы ничего не упустила из виду.

— Ты думаешь, мне было бы нелегко перерезать ему горло, пока он спит? Я живу с этим парнем. Это было бы просто.

Я не могу поверить, что он такой извращенный. Этот психопат.

Он хватает мои руки, рассматривая их, как произведения искусства.

— Если ты кому-нибудь расскажешь, его смерть будет на твоей совести. Ты уверена, что хочешь, чтобы на тебе было больше крови?

Он уже знает ответ. Знает, как чувство вины за то, что я сделала с Хлоей, парализовало меня, сделало неспособной сопротивляться. Я не могу рисковать, чтобы из-за меня что-нибудь случилось с Уэсом.

Трей отводит нож всего на сантиметр от моего горла.

— Теперь рубашку.

Еще больше слез, когда я неохотно стягиваю рубашку через голову. Холодный ночной воздух заставляет мою кожу морщиться, соски напрягаются под лифчиком. Я скрещиваю руки на груди, пытаясь согреться и защитить себя как можно лучше, пока стою перед Треем в одном нижнем белье.

От его ухмылки меня тошнит.

— Хорошо. — Он достает свой телефон и направляет его на меня.

Мой желудок сильно сжимается.

— Что ты… — Его камера мигает, когда он делает снимок, и мои губы дрожат. — Зачем ты это делаешь?

Его улыбка становится только шире по мере того, как его член в штанах становится тверже, возбужденный моим страхом и слезами.

— Повернись спиной и высунь свою задницу вперед.

— Трей, — умоляю я, барабанный бой моего сердца заставляет мою голову раскалываться.

Он снова размахивает ножом, сокращая расстояние между нами, пока я не вынуждена прижаться спиной к ледяной кирпичной стене. Я сглатываю при воспоминании о том, что он сделал со мной этим ножом в прошлый раз. Как он слизывал мою кровь с лезвия после того, как порезал меня им.

— Я, блядь, не играю с тобой, Вайолет. Делай, что я говорю.

Мои ноги и руки дрожат. Я отворачиваюсь в сторону и выпячиваю задницу, закусывая губу, чтобы она не тряслась. Он не режет меня, как в туалете, но это новый уровень извращения. Фотографии, на которые он собирается подрочить позже.

Он показывает мне еще несколько поз, камера мигает при каждом снимке.

— Улыбнись в камеру, — мурлычет он.

Возможно, это его худшая команда. Заставляет меня выглядеть так, будто мне это нравится.

Мне удается улыбнуться, хотя в груди нарастает рыдание.