Капкан - Одри Раш

Так проходит десять минут. Я наклоняюсь в сторону, меня одолевает усталость. Одна его рука рассеянно блуждает по моей груди, в то время как другая остается неподвижной на клавиатуре. Его прикосновение нежное, напоминающее мне о меховых наручниках, и я съеживаюсь.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил мой бывший парень.

Он держал меховые наручники так, словно они были самим дьяволом, а ремень безвольно болтался в другой руке, как бедная, дохлая змея.

— Мы просто развлекаемся. — сказала я, пытаясь убедить его. — Я доверяю тебе.

— Да, но это не… — мой бывший замолчал, не в силах подобрать слова, его поза опустилась еще ниже. — Я не хочу причинять тебе боль, Ремеди.

— Я прошу тебя об этом. — сказала я. — Я согласна на это.

Он погладил меня по щеке, прикосновение пощекотало мою кожу, вызывая табун мурашек, еще больше напомнив мне о моем отчиме.

— Это ненормально, хотеть чего-то подобного. — сказал мой бывший. — Это как-то связано с твоим отчимом, не так ли? Тебе это не нужно, Ремеди. Тебе нужна помощь.

Я сморгнула слезы. Независимо от того, сколько раз я объясняла, что мой отчим был нежен со мной, мой бывший не мог поверить, что я могла хотеть жестокости. Эти мягкие прикосновения — вот что я ненавижу больше всего. Хочу я этого или нет, мое тело не реагирует, и я не могу наслаждаться этим, потому что я всегда думаю о своем отчиме.

Мне нужно, чтобы мольба была вырвана из моей души, как будто она мне больше не принадлежит.

Вместо этого, когда мой бывший был таким, я плавала внутри своей головы, как буй у берега.

Точно так же, как сейчас, Кэш.

Слова Кэша эхом отдаются в моей голове. Вопрос? Или требование? Кончики его пальцев скользят по моему животу, затем проникают под рубашку в поисках лифчика.

Мой бывший парень всегда был добр ко мне, и теоретически, я этого хотела. Это то, чего должна хотеть выжившая. Но когда, от каждого его прикосновения, мою кожу покрывали мурашки, я больше не могла это терпеть. Я должна была заставить его понять меня.

Я дала пощечину своему бывшему. На его щеке образовался красный отпечаток ладони. У него отвисла челюсть, он был совершенно ошеломлен, но в его глазах было сочувствие.

Нет, это была не симпатия, а жалость. Как будто я была раненой птичкой, которую ему нужно было спасти.

— Позволь мне любить тебя. — сказал он. — Пожалуйста, Ремеди.

Только после того, как я рассталась с ним, зная, что он никогда не сможет дать мне то, в чем я нуждалась, он убедил меня пойти на программу по излечению от сексуальных зависимостей. Как будто это могло нас спасти.

На самом деле, он просто хотел исправить меня. Ногти щиплют мой сосок, затем скручивают его, пока я не хватаю ртом сухой воздух. Я задыхаюсь, держась за грудь.

— Что за чертовщина? — спрашиваю я.

— Где ты была? — спрашивает он, его брови сходятся на переносице. — Эта пустота в твоих глазах. Твои мысли были где-то в другом месте.

Он поворачивается на своем стуле и пристально смотрит на меня, затем обхватывает ладонями обе мои груди, заставляя меня убрать руки. Его ногти превращаются в зажимы, высасывающие кровь из моих сосков. Острое ощущение пронзает меня, и я задерживаю дыхание.

— Если боль — это единственный способ, которым я могу привязать тебя к реальности, тогда, во что бы то ни стало, давай оставим тебя здесь.

Сжатыми пальцами он выкручивает мои соски, кожа натягивается под его пальцами до тех пор, пока боль не пронзает мою грудь. Внутри меня нарастает крик, но я держу его внутри.

Он ухмыляется. Ублюдку нравится такая реакция. А я хочу сдаться ему.

— Ты… — выдыхаю я вместо этого. — Больной, чертовски больной человек.

— Тогда скажи мне, почему я чувствую запах твоей киски? — хихикает он.

Мои щеки горят, а рот открывается. Он облизывает свою толстую нижнюю губу, немного ослабляя хватку на моих сосках, меня захлестывает горячая волна облегчения.