Не говоря ни слова, Луна включает воспроизведение, и я открываю пакеты с вкусностями. — Итак, ты не хочешь рассказать мне больше о своей маме? — Спрашивает она, глядя вперед, и мое сердце замирает от ее мягкого подхода. Черт. Я надеялась притвориться, что всего дерьма вокруг нас не происходит, но сейчас это совершенно исключено. Я в долгу перед ней — быть открытой в отношении своей жизни, точно так же, как она была открыта со мной.

— Не совсем, она мерзкая. — Я вздыхаю, жалея, что не захватила с собой еще и крепкий напиток. — Она лучшая степфордская домохозяйка в Физерстоуне. Все должно выглядеть определенным образом, делаться правильно, и конечная цель всегда ведет меня к жизни, которая предназначена не для меня.

— Все это сводит меня с ума. Думаю, это потому, что я выросла вдали от этого мира. — Я наконец-то встречаюсь с ней взглядом, и в нем нет ничего, кроме поддержки, отчего я чувствую себя немного лучше. Мне не нужно сочувствие, мне нужно привести свою жизнь в порядок.

— Ну, я знаю от взрослых, которые тебя окружают, что они никогда бы так с тобой не поступили, — отвечаю я, сжимая ее руку и снова переводя взгляд на телевизор. — У нее есть особый способ заставить меня чувствовать себя ничтожеством. Всегда анализирует все, что я делаю, и пытается подтолкнуть меня к самому нелепому образцу, который соответствует ее ожиданиям.

— Она определенно звучит как стерва класса А, — бормочет Луна, и я слегка улыбаюсь ее словам.

— Я чувствую себя очень потерянной, Луна. То, что ты стала моей подругой, изменило мою жизнь, но быть здесь — это не то, где я на самом деле хотела быть. И все же я чувствую облегчение оттого, что нахожусь где угодно, только не рядом со своей матерью. — Взяв ее под руку, я кладу голову ей на плечо. Я чувствую, как с меня сваливается тяжесть, когда я озвучиваю свою форму ада.

— Рыжая, ты кто угодно, только не ничто. Ты — все, и я вижу, как ты становишься собой все больше и больше с каждым днем. Я здесь для тебя, кем бы ты ни хотела быть, хорошо? Но я хочу внести предельную ясность: если я когда-нибудь увижу твою маму, я не буду нести ответственности за свои действия.

Я сжимаю ее руку еще крепче, впитывая ее слова. — Спасибо, капитан, — шепчу я, и вот так моя любовь к этой девушке возрастает в десять раз. Я просто надеюсь, что она никогда не получит прискорбного удовольствия познакомиться с Люсьендой Уотсон.

Глава 20

Маверик

— Дробовик!

Развернувшись, я останавливаюсь, чтобы не ударить того, кто окликнул меня сзади, когда вижу, что это Уэст.

— Какого черта, чувак. Не делай этого, блядь, — ворчу я. — И какого хрена ты орешь "дробовик"?

Подойдя ко мне, он толкает меня в плечо. — Чтобы я мог сесть впереди с тобой, да.

— Уэст, это гребаная двухместная машина, — отвечаю я, проводя пальцем по боковой стороне дверцы своей машины, чтобы открыть дверцу моего матово-черного карбонового Tesla Roadster. При любом удобном случае этот придурок поедет со мной, как будто у него нет собственной быстрой машины или мотоцикла.

— Ты портишь мне удовольствие, Рик, — стонет он, забираясь с другой стороны. Усаживаясь за руль, я слегка морщусь и внутренне стону, когда понимаю, что Уэст уловил это. — Ты в порядке?

— Я в порядке. Просто небольшой синяк на ребрах. — Заводя машину, я сосредотачиваюсь на дороге, надеясь, что он оставит все как есть, но я знаю, что он будет настаивать на большем. — Я снова был в Питерсберге в субботу вечером. Они подумали, что было бы неплохо испытать мою силу против двух противников.

— Ну, ты, очевидно, показал им причину, по которой тебя послали сражаться, — отвечает он с усмешкой, и я качаю головой. — Постарайся сегодня быть поосторожнее, ты же не хочешь, чтобы этот синяк превратился в сломанное ребро.