Танцующие на каблуках - Юлия Ивлиева (2022)

Мужчина не запомнил, как снова вернулся в свою квартиру, как рухнул на кровать. Когда проснулся, солнечный диск почти потонул в реке. И город зажег свои собственные светила – ослепительные, разноцветные, танцующие – ночные огни. Нет ничего ярче, призывнее и обманчивее, чем ночная иллюминация города. Эффектные, затмевающие все, обещающие неслыханные развлечения и райские наслаждения, они влекут, манят и обманывают, словно мираж в пустыне. Лекс смутно помнил, что такое жизнь ночного города. И он снова поймал себя на чувстве, что появилось еще утром. Волнение, предвкушение, ожидание. Нет, это был не Большой Город, и даже не квартира, что-то другое.

Он взлохматил волосы и потряс головой. Не то для того, чтобы окончательно стряхнуть сон и взбодриться, а может, чтобы обрести реальность и избавится от навязчивых мыслей.

Душ, свежая футболка и джинсы. Все. Он готов развлекаться. Немного пришлось покопаться в интернете для поиска такси. Ну, не на собственной же машине ехать к водопаду алкоголя.

Глава 4

Лекс не любил чужие машины, особенно безликие такси. Пространства, в которых хозяином являлся другой человек, которые хранили чужие запахи, чужие отпечатки. Как там сообщают следователи? Обнаружены потожировые… Вот Лекс не хотел их обнаруживать. И уж тем более на себе.

Он сел на пассажирское сиденье, стараясь как можно меньше дотрагиваться до инородного пространства. Чувствовал себя скованно, назвал адрес бара.

Перед лобовым стеклом потянулись густо освещенные проспекты, потоки автомобилей, размытые пятна фонарей, потом темные переулки, отблески окон и вывесок. Таксист рассуждал о преимуществах митсубиси перед корветом – ни тебе мешок картошки загрузить, ни навоза.

Лекс с ухмылкой вспомнил, что таксисты обычно ворчат на пассажиров, дескать, те слишком разговорчивы, стремятся выговориться и оставить в салоне такси свои проблемы и негативные эмоции. От этого труженики извоза устают неимоверно, требуют повышенной оплаты за услуги психолога и молоко за вредность.

На деле Лекс припоминал лишь пару таксистов, которые бы стремились к молчанию. Большинство несут содержимое своих мыслей в массы, даже если массы вообще не в теме и не проявляют признаков жизни.

Когда машина остановилась, Лекс не сразу понял, что пришло время выходить. Слишком темным оказался переулок, неоновая вывеска вещала «Сток» и дрожала разноцветной змейкой рисующий бокал для мартини. Казалось, сейчас она мигнет и погаснет.

– Приехали, – подтолкнул таксист к решению.

В двери бара постоянно кто-то заходил. Из-за какого-нибудь угла появлялся мужчина или парочка девиц и, пройдя несколько шагов, исчезали в зеве распахнутых дверей.

– Подпольный какой-то, – буркнул Лекс, по старинке рассчитавшись наличкой. Внести карточку в онлайн-приложение он не успел и, скорее всего, делать этого не станет.

– Один из самых крутых в городе, – покосился на него водитель. – Сюда без протекции и не попадешь. Надеюсь, у вас есть проходной пароль?

Таксист хмыкнул и свернул купюру, выданную пассажиром. Мысль дать клиенту сдачу его даже не посетила. Лекс тоже подозрительно покосился на водителя, удивило, что человек, минут тридцать рассуждавший о гоночных машинах с точки зрения грузоподъемности мешков с навозом, знает слово «протекция».

– Сейчас мода такая – пить вино на скотобойне, – продолжил таксист, деловито оглядывая публику, скрытую темным переулком, не ловит ли кто такси. – Избалованные все стали, рафинированных удовольствий хотят. Инсталляции, перфомансы… Конфетка уже не восхищает, а вот говно, завернутое в 3D-бумажку, – да, это писки-восторги… Потом становится многолюдно, развлечение входит в разряд массовых, представление для плебса и таким образом теряет свою привлекательность. Желающие удовольствий для избранных отправятся искать новую скотобойню и новый сорт вина.