– Мы сделаем все возможное. Преступника найдем. И с девушкой выясним, и с ним. Если Дениса действительно убили, – тут слова у полковника кончились, а взгляд уперся в суровый сверлящий взгляд Егора. – Мы сделаем! Егор! Работать будет наш отдел, не ты! – повысил голос Веденцев.

Он нервничал, крик сорвался на фальцет. Полковник закашлялся. Выпил воды из граненного казенного графина. Такой, пожалуй, остался только у него в кабинете. Он всю дорогу на работу готовился к этому разговору. Боялся вот этого самого взгляда Егора. Теперь смотрел на парня, а для Веденцева Егор со всеми его железными и холодящими нутро взглядами все равно был мальчишкой. Преступники боялись стальных суровых глаз, направленных в самую глубь, видящих самую суть. Коллеги восхищались, злились, завидовали и слагали легенды. А Веденцев видел мальчишку – смелого, резкого, пылкого и преданного делу. Безумно редкое сочетание в их время.

И во взгляде мальчишки безошибочно прочитал упертость, упрямство. Егор не отступит и не свернет. Иначе зачем все это? Кто он вообще, если не сможет даже убийцу самого близкого друга найти?

– Да, Егор, мы сделаем, – уже спокойно продолжил полковник, вставая и подходя к окну. – Я назначу Крайнова. Он хороший следак. Ответственный.

– У Крайнова чугунная жопа, он давно погряз в документах. Сидит у себя в кабинете, пузо отрастил, – безлико проговорил Егерь.

– У него отличная команда, не хуже твоей, – полковник снова взглянул на Егеря, встретил тот же взгляд и тяжело вздохнул.

– Ты не можешь вести это дело! Денис был твоим другом, у тебя предвзятое, личное отношение. Это помешает тебе. По уставу не положено. В любой… момент твое горе может взять над тобой верх…

Полковник нес чушь, которую положено говорить в этом случае. Он с трудом вспоминал, что там по этому поводу написано в уставе. В любом другом случае, с кем-то другим, не Егерем он бы и вовсе ограничился формальным отказом, заранее пресекая возражения и сопротивление. Но Егерь не сдастся, он пойдет напролом, в этом Веденцев не сомневался. И любой исход этого пролома выйдет боком и ему самому, и Егору.

Доводы не подбирались.

– Черт бы тебя побрал! Тьфу, – выругался полковник, расстёгивая верхнюю пуговицу кителя и присаживаясь на собственный стол.

– Ты же каждому, кто окажется хоть чуть замешан в деле, хоть кроху информации имеет, начнешь носы плющить и руки ломать! – сокрушенно выпалил Веденцев. – Или вовсе палить из табельного оружия.

– У меня есть и не табельное, чистое, – буркнул Егерь.

– Вот! Ты даже не споришь!

– Разве я недостаточно продемонстрировал на службе профессионализм и хладнокровие? Не заслужил доверия? Хоть раз как-то подвел вас?

– Нет, Егор, ни разу. Заслужил. Продемонстрировал, – согласился полковник, и в его голосе зазвучали отеческие нотки. Вот это уже напрягло Егеря. Значит, его тоже ждал сюрприз. – Вот только мы с тобой оба знаем, сколько жалоб на тебя и рапортов я прикрыл, сложив под свою и под ту самую чугунную жопу Крайнова, кстати, тоже. Не дал хода, потерял и забыл. Однажды эта бомба рванет и разнесет наши… к чертям собачим. В каждой жалобе! В каждой, превышение полномочий, немотивированная агрессия, мать ее, и… и.

– Физическое воздействие, – подсказал Егерь.

– Угу, – согласился Веденцев. Он быстро обошел стол, резко дернул ящик стола и кинул на стол листок.

– Вот! Почитай! Вчера пришло. Ты отрезал ухо допрашиваемому! Отрезал, Егор! Ухо!

– Это было месяц назад, – фыркнул Егор. – Что-то они долго пишут. Там малолетний ублюдок нападал на невинных старушек, отнимал последнее! Хрен с ним – отнимал! Он бил их с садизмом и жестокостью, чтобы они не могли его вспомнить!

– Это вообще было не твое дело! Его районные ведут! Ты, как папка, в детский сад разбираться ходишь?