Предел прочности - Анастасия Стер

Вопрос мне задал высокий голубоглазый блондин, на вид около тридцати лет. Он носит идиотские усы, уходящие за углы губ, а его спортивное тело вдоль и поперек украшают татуировки: какие-то узоры, изображения неизвестных мне богов. Среди моря черной краски мой взгляд привлек кровавый отпечаток ладони над сердцем. Я смотрел именно на него безразличным взглядом. Я хотел показать, что не собираюсь воевать с ними, но и не позволю сделать из себя куклу для битья. Я согласен на полное игнорирование друг друга, тем более я привык к одиночеству и тишине.

— Хочу услышать твою версию произошедшего. Ты же знаешь этих шавок, — он кивнул на дверь, — могут и приврать.

— Я отрубил человеку голову мачете в его же машине, а потом пошел домой, помылся, съел сэндвич с сыром и лег спать.

Я ответил спокойным тоном, будто бы все это не вызывает у меня никаких эмоций, но по моим рукам побежал табун мурашек от воспоминаний, и я еле как смог скрыть дрожь.

Это был неполный рассказ, но делиться подробностями я не собирался. На самом деле, отрубив голову, я вышел из машины и начал курить одну сигарету за одной. Шел холодный дождь, сигарета в моих дрожащих и испачканных руках намокала и тухла, но я продолжал совершать механические движения, чувствуя влажный, отвратный табак. Когда я шел в сторону дома пешком, намеренно отказавшись от такси, меня стошнило. Четыре раза. А потом еще два, потому что вытирая рот ладонью, я почувствовал металлический привкус чужой запекшейся крови. Она чувствовалась как инородный тяжелый слой, обволакивающий мою руку.

Я зашел в свой пустой и холодный дом, практически упал около двери и плакал. Я выглядел жалко: весь мокрый, грязный, но по поим щекам струились слезы счастья из-за смерти этого мудака. Я не мог перестать рыдать и говорить с моим ангелом, глядя в потолок. Я сообщил ей, что смог отомстить за всю боль и страдания, которые он ей принес. А еще извинялся, кажется, миллионный раз за то, что не смог защитить ее тогда и ей пришлось ждать так долго.

Потом я провел в душе около трех часов, с остервенением отмывая все свое тело. Там же я намеренно поранил себя бритвой несколько раз, чтобы охладить внутреннюю агонию и вернуть себе рассудок. Я истратил два флакона геля для душа и большой пакет жидкого мыла. Все эти подробности я упустил. Они останутся только в моей голове.

Я поднял глаза на спросившего, а затем медленно посмотрел на остальных трех мужчин. Они продолжали заниматься своими делами, но периодически бросали взгляд на меня. Я не понимал кто они и чем занимаются, но хотел выяснить это, потому что они не были похожи на простых заключенных, которые коротают остатки дней: физическая форма, взгляд и манеры говорили мне о том, что здесь что-то скрывается.

— Как убил то, латинос? — прозвучал вопрос насмешливым тоном от крепкого тучного мужика, который читал книгу, лежа в очках на соседней койке. Он делал вид, что беседа его не интересует, но вот уже минут десять я не видел, чтобы он перелистнул хотя бы одну страницу. Он был самым старшим среди всех нас, и мне показалось, что он лидер в этой камере.

— Я подождал, пока он увидит меня в зеркале заднего вида. Пока умирал, он смотрел в мои глаза.

— Почему хлопнул именно в тачке?

— Словить его на улицах в одиночестве было сложно: он всегда был в компании. Забраться к нему домой я не мог: у него есть жена, домохозяйка, и совсем маленький ребенок. Машина — идеальный вариант. Я хотел, чтобы он умирал только в присутствии меня.

После этих слов они переглянулись. Я не смог прочитать их взгляд, но меня и не волновало их мнение. Я все сделал правильно. Если бы у меня была возможность, я бы оживил его и убил еще раз. Раз за разом я бы делал это без сожаления. С удовольствием.