Уничтожь меня - Мишель Хёрд

Когда инструктор Волков достает из ящика стола коробку швейных игл, я чувствую облегчение.

Из всех методов пыток этот, по крайней мере, не отрывает части тела.

— Только левые руки. — Ухмыляется Инструктор Волков. — В конце концов, у вас еще есть другие тренировки, и я не могу допустить, чтобы вы были полностью недееспособны.

— Повезло нам, — бормочет Армани.

— Камень, ножницы, бумага? — Спрашивает Алек, которому не терпится начать.

— Конечно, — соглашается инструктор Волков.

Кадзуо выигрывает, так как показывает «бумагу», обыграв «камень» Алека, и берет иглу из коробки. Запястье Алека пристегнуто к столу, в то время как его правая рука привязана к стулу.

Инструктор Волков протягивает ему кусок дерева.

— Тебе нужно надкусить это?

— Я в порядке, — ухмыляется Алек.

Я качаю головой, уже зная, чем все закончится. Алек может выдержать чертову тонну боли.

Кадзуо медленно вводит иглу под ноготь мизинца Алека, и я наблюдаю, как мой лучший друг поднимает брови, глядя на солдата якудза.

— Удалите ноготь, — приказывает инструктор Волков.

Блять.

Алек не сводит глаз с Кадзуо, пока тот забирает плоскогубцы у инструктора Волкова.

— Чтобы это прекратилось, достаточно сказать "сдаюсь", — добавляет инструктор Волков прямо перед тем, как Кадзуо начинает отрывать ноготь Алека.

Я заставляю себя смотреть, потому что Алек поймет, как только я отвернусь, и это разозлит его.

Честно говоря, я видел и похуже, и горжусь Алеком, когда он не выказывает никакой реакции.

Когда ноготь отрывается и кровь стекает на стол, Алек бормочет:

— Тебе нужно придумать что-нибудь получше, если хочешь, чтобы твой враг выдал свои секреты. — Затем он ухмыляется Кадзуо. — Моя очередь.

— Разберись с этим дерьмом. Я не хочу, чтобы ты залил кровью весь мой класс, — говорит инструктор Волков, бросая Алеку бинт.

После того, как Алек позаботился о своем пальце, мужчины меняются местами, и Алек с садистским видом начинает вводить иглу под ноготь Кадзуо. На полпути он останавливается и вертит острием, медленно вырывая ноготь из плоти.

Капля пота стекает по виску Кадзуо, но он стискивает челюсти, чтобы держать себя в руках.

Алеку удается добиться от солдата якудза четырех ворчаний, и когда приходит время отрывать ноготь, Кадзуо неохотно рычит:

— Сдаюсь.

— Оу, — жалуется Алек. — Ты просто обязан был испортить мне веселье.

— Мистер Петров и мистер Кодра, вы следующие.

Я сажусь и смотрю, как со стола вытирают кровь. Когда мое запястье пристегивают, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

Когда Марсела тянется за иглой, я погружаюсь в так называемое безопасное место, чтобы боль была не такой сильной.

Это наше первое Рождество с Асланховыми. Я держу Тиану за руку, и когда мы спускаемся по лестнице, в поле зрения появляется сверкающая елка. Подарков так много, что они заполняют большую часть пространства вокруг основания елки.

Марсела втыкает острый кончик иглы в основание моего ногтя.

Лицо Тианы светится от счастья.

Я сосредоточиваюсь на мысленном образе сестры.

Это был первый раз, когда я увидел ее счастливой, и одно из самых дорогих для меня воспоминаний.

Боль усиливается, и я вспоминаю звук ее смеха, когда миссис Асланхова учила ее печь печенье. Тиана сожгла их все, но я съел одно и сказал, что это лучшее, что я когда-либо пробовал.

— Вытащи ноготь, — приказывает инструктор Волков.

— Миша, — шепчет Тиана.

— Да.

Она прижимается к моему боку, все еще боясь спать одна.

— Как думаешь, они нас оставят?

Честно говоря, я не уверен.

— Даже если нет, я всегда буду с тобой, — говорю я, не в силах лгать своей младшей сестре.

— Что, если нас разлучат? — спрашивает она, ее голос тоненький и ранимый.

Я крепче обнимаю ее.

— Этого никогда не случится.