Грустная дама червей - Татьяна Бочарова (2005)

Карина повесила трубку. Дежурная молча открыла шкаф, достала пузырек, накапала из него в стакан, плеснула воды из графина:

— Пейте.

Карина послушно выпила едко пахнущую жидкость и вернулась на свою скамейку.

Минуты еле ползли, словно стрелки на часах склеились и с трудом отлипали друг от друга и от циферблата. Она едва дождалась, пока они преодолеют четверть круга.

На этот раз трубку взяли сразу.

— Але! — прокричала Тамара Карине в самое ухо. — Я дозвонилась. У них отменились два последних концерта, и они уже вылетели. Чартерным рейсом, полтора часа назад. Вы меня слышите?

— Да, — сказала Карина, — я вас слышу.

— Они будут в Москве через семь часов. Простите, я забыла, как вас зовут?

— Карина.

— Карина, скажите мне адрес больницы. Я сейчас к вам приеду.

— Спасибо, — сказала Карина с благодарностью.

От мысли, что кто-то будет с ней рядом совсем скоро, ей стало немного легче. Она продиктовала адрес со слов дежурной.

— Ждите. Я выезжаю, — успокоила её Тамара и прибавила: — Все будет хорошо.

Карина положила трубку на рычаг.

…Все будет хорошо. Леля не может вот так просто взять и умереть.

Она же молодая, здоровая, сильная, у нее впереди вся жизнь. Через семь часов в больницу приедет Олег, он поможет ей выкарабкаться, выстоять.

Что угодно, только бы Леля осталась жива! Потерять ее будет выше Карининых сил.

Напрасно она считала Лелю своей соперницей. Никакие они не соперницы, а сестры, самые близкие друг другу на свете существа. Им нечего делить, для Лели Карина готова пожертвовать всем, в том числе и своей любовью к Олегу…

Снова открылись двери лифта. Знакомая пожилая докторша, не выходя, поманила Карину рукой.

— Я позвонила, — проговорила Карина, входя в лифт. — Муж летит в Москву. Через семь часов он будет здесь.

— Это слишком много — семь часов, — скорбно поджала губы врачиха и надавила на кнопку.

— Она умирает? — с трудом выговорила Карина.

— Мы остановили кровотечение. Но, видимо, слишком поздно. Сейчас она пришла в себя и хочет видеть вас.

— Меня?

— Вы Карина?

— Да.

— Вас. Очень спокойно и очень осторожно, пожалуйста. И помните, на счету каждая минута.

— Но ведь она жива! — закричала Карина. — Кровотечения нет? Почему же она должна умереть? Вы можете ошибаться.

— Можем, — устало произнесла женщина. — Но, как правило, в таких случаях ошибаются редко.

Лифт дернулся и остановился. Карина вслед за врачихой вышла в пустой, пахнущий хлоркой коридор.

На нее надели халат, повязку. Дверь распахнулась, и она оказалась в большой, ослепительно освещенной палате. Наверху ярко сияли белые лампы, посредине стояла высокая блестящая кровать.

На мгновение Карине показалось, что она смотрит хорошо знакомые кадры из фильмов. Она сотни раз видела такие палаты по телевизору, эти капельницы, груду резиновых трубок, сверкающие инструменты на столике в углу.

Но это был не фильм. На высокой кровати под простыней лежала Леля, опутанная трубками и иглами, ее Леля, с мучнисто-белым лицом, на котором отчетливо проступали веснушки, с заострившимся носом и лиловыми губами.

Карина тихонько подошла к кровати. Левины веки дрогнули.

— Лелечка, — прошептала Карина, — Леля, милая! Держись, пожалуйста. — Она тихонько всхлипнула.

— Плакать нельзя, — на ухо ей сказала врач. — Иначе придется уйти. Ей каждый вдох сейчас труден. Возьмите себя в руки.

Карина кивнула, глотая слезы.

Леля смотрела на нее из-под полуопущенных ресниц, губы ее беззвучно шевелились.

— Ты что-то хочешь?

— Нет… ничего. Хорошо… что ты здесь.

— Ты поправишься, — как можно тверже произнесла Карина. — Обязательно поправишься, слышишь?

Леля едва заметно качнула головой.

— Почему ты не сказала мне правду? Тебя хотели положить в больницу, зачем ты отказалась?