По имени Ангел - Лана Некрасова

Мои слёзы лились ручьём и капали крупными росинками на его маленький лобик с прилипшей тёмной кучеряшкой.

Вдруг малыш вздрогнул от мокрых солёных капелек и открыл глаза.

Он посмотрел на меня взглядом взрослого человека — всепонимающего и пережившего многое. Он явно узнал свою маму и улыбнулся.

Как же я была рада! Он пришёл в себя! Мой сыночек жив!

На радостях я выбежала в холл и обняла Роберта.

— Он жив! Наш сын пришёл в себя! — Я прижалась мокрыми от слёз щеками к его щетинистой щеке и ощутила невообразимый прилив нежности.

— Почему тогда ты плачешь? — поинтересовался Роберт.

— От счастья! От счастья! Конечно, от счастья! — повторила я несколько раз.

Роберт молча прижал меня к себе ещё сильнее. Такого тепла и участия я не чувствовала ни от кого в своей жизни…

— Спасибо тебе, за то что нашёл моего сына! Я так благодарна тебе! — Я стиснула его руку своей и ощутила через ладонь всю энергию любви и признательности, заботы и понимания, исходящую от него.

— Это же и мой сын! — чуть возмутился шутливо он.

— Конечно! Это твой сын! — Я слегка потянула уголки губ.

Малыша перевели в терапию, и, мы, наконец, выдохнули.

— Пойду к нему! О сыне нужно заботиться хорошо, чтобы быстрее поправился, — радостно воскликнула я.

— Поеду в участок! Нужно разобраться с цыганкой и Ленкой, — отрапортовал Роберт и спешно начал уходить. — Оставляю сына в надёжных руках матери! Береги его! — крикнул он на прощанье.

— Дороже детей у меня никого нет! И ты это знаешь! — ответила громко ему.

Сегодня выписывают нас с Яном из больницы. Роберт уже ждёт у входа на ступеньках.

Мы сели в его автомобиль и поехали домой.

По дороге разговорились о том, как его друг Василий помог найти сына; как наказали цыганку, своровавшую малыша и подсыпавшую наркотик ему в молоко; про Ленку, которую в психушку отправили принудительно.

— Почему Ленку не посадили за похищение человека? — удивилась я.

— Её признали невменяемой. На почве невозможности иметь своих детей у неё случился психоз — она хотела себе любым путём достать ребёнка. Плюс — причинить тебе боль, такую же, как и у неё. Димку же она всегда безумно ревновала к тебе!

— Лучше бы её на двадцать лет за решётку отправить! Она не заслуживает такого лёгкого наказания! Сбежит с психушки и ещё дел наворочает! — негодовала я.

— Не сбежит! Там ещё хуже, чем в тюрьме ей будет! — успокоил Роберт.

— А цыгане? Чуть не угробили нашего малыша своими наркотиками! Почему им всё с рук сходит? Ведь не только эту Риту нужно засадить, но и весь их клан, что занимается наркоторговлей! — рассердилась я, нахмурив свои брови в злую гримасу.

— Надеюсь, разберутся и с остальными тоже! Но это сложно — они друг за другом прячутся и защищают своих родственников! Ну ничего — сколько веревочка не вейся, конец найдётся… — заверил он меня.

Добрались до коттеджа Роберта быстро.

Встретила нас довольная Марья Петровна. Сразу выхватила малыша Яна из моих рук и заулюлюкала с ним.

— Марья Петровна! Надеюсь, ты и нам также рада, как и детям? — со смешком прикрикнул Роберт.

— Конечно, рада! О чём ты говоришь, сынок! Ой… хозяин, извините! Роберт Александрович, я вам очень рада с Ангелиной! — застеснялась домохозяйка от своих слов.

Щёки её покрылись красным румянцем, а в глазах засияла счастливая улыбка.

Она нашла своё предзначение — помогать воспитывать наших с Робертом сыновей.

Как-то позже, гуляя в парке с ней вместе и с детьми, она мне призналась:

«Я будто снова почувствовала себя нужной. Эти малыши — копия Роберта и Андрея! Я им настоящая бабушка, они уже и лапочут своё «ба-ба», а я от того таю, как мороженое от жары. Спасибо тебе, дочка, за то, что сделала меня такой счастливой!»