Магия звезд - Елизавета Рождественская

Она покрутилась, а Шеннон не смог вымолвить ни слова. Он смотрел на девушку, а мозг категорически отказывался принимать то, что отчётливо видели его глаза. С их последней встречи Энн, казалось, потеряла ещё несколько килограммов и изменилась до неузнаваемости. Тонкая, с выпирающими ключицами и угловатой фигурой, утянутой в модные, но довольно вызывающие вещи. Хотелось взять её за плечи и спросить: «Эй, куда ты подевала мою Энни? Где соблазнительные изгибы стройного тела? Где шикарные белокурые локоны? Где та естественная красота, которая всегда была её визитной карточкой?» Яркий, вульгарный макияж, чёрное, ассиметричное каре. Девушка будто сошла с обложки «Cosmopolitan»… Вот только Шеннона такие не интересовали, даже на одну ночь. Нет. Это не она… Это долбанный страшный сон, не иначе. Шеннон прерывисто выдохнул. Происходило что-то ненормальное… абсолютно неправильное. Сердце чувствовало приближавшуюся катастрофу и тревожно мандражировало в груди.

— Шеннон… — Энн затравленно смотрела на парня. — Я… Тебе не нравится?

Да! Тысячу раз да! Что тут может нравиться⁈ Но сказать ей об этом сейчас… Шеннон постарался, чтобы его улыбка выглядела убедительно.

— Нет, Энни, что ты! Ты стала очень яркой. Настоящая модель! — он отодвинул для девушки стул. — Просто такое резкое преображение… твои волосы…

— Ах, это… — Энн опустила глаза. — Так бывает, Ши. Они стали портиться, пришлось их лечить, ну… Ты знаешь…

— Понимаю… что ж… Ладно, о чём это мы, — он постарался перевести тему. — Ты прекрасна, и я очень рад тебя видеть. Рассказывай, я хочу знать всё!

* * *

«Здесь совсем не такие звёзды… Как же всё поменялось», — размышлял Шеннон, прислонившись к обшарпанной раме и грея руки о чашку с растворимым кофе. Они с Энн долго разговаривали. Девушка сбивчиво рассказала, что проходит какое-то дорогостоящее лечение.

— Не хотела тебя беспокоить, решила справиться сама, — объясняла она продажу их квартиры-студии, — прогнозы хорошие. Вот только студию пришлось быстро продавать. Я не успела тебе позвонить.

Почему она переехала в это ужасное место, Энн объяснить не смогла. Так ей удобнее, тут она ближе к людям. Шеннон смотрел в её бледное лицо и не верил ни одному слову. Наскоро придуманный бред… Намного правдивей о том, что происходит, говорили синяки от иголок на её венах, пересохшие губы, которые она постоянно облизывала, и ввалившиеся глаза наркоманки. Теперь Шеннон не сомневался. Всё было слишком… слишком очевидно.

Последняя работа девушки, которой она так гордилась, тоже свидетельствовала об изменённом сознании. Сюжет отсутствовал напрочь. Символы, знаки, буквы были хаотично наложены на огромное полотно и отчётливо проявлялись лишь тогда, когда оно подсвечивалось ультрафиолетовой лампой. Главной сюжетной линией служили фотографии старого загородного дома. Заброшенный и безликий в центре картины, а по периметру, он же, но с разными семьями, сделавшими фото на его фоне. Когда-то они все жили в нём. Счастливые улыбки, поднятые вверх руки, поставленные рожки. Шеннон словно смотрел на афишу к новому мистическому триллеру. Мрачная аура картины буквально вибрировала в воздухе.

— Зачем знаки? — не удержался он от вопроса.

— Это руны. Оберегающие руны, — Энн довольно разглядывала свою работу.

— Ясно, кажется… И от чего они оберегают?

— От смерти… наверное… — Энн взяла в руки бокал шампанского и подошла к окну.

— Веришь в это? — Шеннон проводил её внимательным взглядом.

— Самовнушение — наше всё…

Что-то в ней сильно изменилось. Голос, взгляд, движения. Как только они приехали в это непонятное помещение, весь лоск, что сиял и переливался в огнях ресторана, сошёл на нет. Перед ним была болезненно худая, измождённая женщина, изрекавшая мрачные мысли, с претензией на философию. Шеннон прислонился лбом к прохладному стеклу. Как всё оказалось непросто. Кажется, он пропустил очень важный момент в их истории, и как быть, пока абсолютно не представлял.