Капля яда - Х. Пенроуз

Я не был уверен, осознавала ли она всю глубину того, во что была вовлечена, осознавала ли, что она была не единственной. Но от осознания этого никому не стало бы легче. Я не думал, что мы смогли бы до конца понять то, через что она прошла; мы видели только отрывки пережившего ей ужаса, от которых у меня уже сам по себе зачесался палец на спусковом крючке.

Был ли я вообще достаточно силен, чтобы выслушать остальное из того, через что она прошла? Все становилось по-другому, когда это был кто-то, кого ты знал, любил и о ком заботился. Это делало все слишком реальным.

Решение этой проблемы на личном уровне вперемешку с работой изменило ситуацию и заставило меня чувствовать себя намного лучше, чем я хотел. Я хотел бы, чтобы это было просто какой-то больной, извращенной мечтой, которую культивировал мой разум, но нам предстояло взглянуть в лицо холодной правде и разобраться с ней прямо. Это была наша реальность.

Милле полагалась на нас больше, чем когда-либо, без сомнения, это повлияло бы на нее не в ту сторону. Эта девушка прошла через ад, но осталась независимой и сильной. То, с чем она жила, сформировало ее таким образом, который мы не могли постичь.

Ее психическое здоровье должно было стать приоритетом. Дело было не только в физическом и сексуальном насилии, которому подвергал ее Адам, это было психическое повреждение ее психики, которое могло стать разницей между жизнью и смертью. Я не был уверен, в какую сторону склонялись чаши весов в пользу Миллы в данный момент времени.

Мы были слишком близки к ситуации, затуманены эмоциями, игнорировали факты, лежащие прямо перед нашими лицами. Мы были слепы. Осуждали ее, заставляли ее чувствовать себя никчемной, возможно, даже более никчемной, чем она себя уже чувствовала.

Я в отчаянии потер лицо руками. В голове у меня был полный беспорядок. Я чувствовал себя так, словно находился на ускоренном аттракционе в тематическом парке, вверх и вниз, круг за кругом, адреналин бурлил по всему телу, зная, что в конце у меня скрутило бы желудок. Жизнь меняется. Она оказалась на минном поле, это всего лишь один кусочек головоломки, но часть, которая связывала больше, чтобы мы могли разобраться, чтобы привести этих больных, злобных дегенератов к нашему собственному образу правосудия.

Грохот в моих ушах искажал голоса в комнате.

Мой взгляд упал на темно-коричневый стол для совещаний из красного дерева.

Узкий кругозор, который нужно уничтожить. Все и вся. Ничто из этого не имело значения.

Я схватился за запястье, чтобы просто пощупать свой пульс, этот спасательный круг.

Я хотел преуменьшить значение своего поведения с тех пор, как мы застукали ее с ним, предполагая, что это они творили за нашими спинами. Как же мы ошибались. Сожаление скрутило мой рот, оставив горький привкус.

— Ты не знал, сынок.

Папа пытался утешить меня, в его глазах плескалась боль. Некоторое время назад он почувствовал, что с ней что-то не так, но мы отмели это, не задумываясь.

— Мы подвели ее. Я, блядь, подвел ее.

У меня защипали глаза; я не собирался плакать. Блядь, нет. Должно быть, немного грязи попало мне в глаза.

Да, я согласился бы с этим.

Я взглянул на тех, кто сидел в комнате в здании нашей штаб-квартиры. Центральный офис, хорошо скрытый от посторонних глаз, со скрытыми внутри секретами, это здание было золотой жилой для наших врагов, если они когда-нибудь обнаружили бы нас здесь.

Я посмотрел на Холлиса, который не двигался, он был смертельно спокоен и неестественно молчалив, явно более растерянный, чем обычно. Престон выглядел убийцей, его руки были сжаты с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Пустая пластиковая бутылка из-под воды в его руке громко хрустнула, вызвав несколько обеспокоенных взглядов у остальных присутствующих в комнате.

Я? Я был просто потерян. И зол. Так чертовски зол.