Люблю тебя - Инна Инфинити (2024)

Отморозки дежурили в машине возле нашего подъезда, начиная с 20 декабря, рассказал мне Шмуля. Но из-за разрыва со мной Лиля совсем не выходила из дома. Феликс постоянно звонил Шмуле и спрашивал, как дела, подгонял, приказывал выполнить работу, как можно быстрее. Но Шмуля мог только развести руками, потому что «цель» не выходит из подъезда. А в начале января Феликс перестал звонить. Потому что произошло подписание контракта, состоялась моя продажа как футболиста, и избиение Лили уже не имело смысла. Вот только Феликс забыл дать Шмуле отбой, забыл сказать, что нападение отменяется. Или не забыл, а специально не сказал, не знаю.

Когда ближе к середине января Лиля впервые вышла из дома, отморозки, которые на тот момент поджидали ее уже три недели, выполнили задание. Шмуля позвонил Феликсу и сказал, что работа исполнена, а в ответ услышал, что уже поздно и не надо. У них получился скандал. Шмуля обвинил Феликса в том, что тот не дал отбой. Феликс обвинил Шмулю в том, что работа не была выполнена в срок. Шмуля требовал оставшуюся часть денег, а Феликс из принципа не хотел платить. В итоге Феликс заплатил Шмуле какую-то часть, но не всю. Поэтому Шмуля затаил на Феликса обиду и с лёгкостью сдал мне его со всеми потрохами.

Дальше было уголовное дело и попытки его замять. Шмуля этим не занимался. Оказывается, он своих шестёрок от тюрьмы не отмазывает. Они всегда действуют на свой страх и риск. Что его сдадут, Шмуля не переживает, потому что не общается с ними напрямую и не отдаёт напрямую приказы. У него для этого целая цепочка людей.

Замять уголовное дело пытался только Феликс, чтобы клуб не пострадал. Со связями и деньгами акционера это было не сложно. Феликс заплатил следствию, чтобы повесили все на фанаток. Тем более Лиля сама их подозревала, они писали ей анонимные смс, выкрикивали гадости во время матчей и так далее. Это было удобно.

Но тут вмешалась моя мама. Жадное до денег следствие не смогло отказаться от еще одной взятки. Таким образом повесить все на фанаток не удалось, а других подозреваемых не было. Пришлось на свой страх и риск закрывать уголовное дело. По словам Шмули, первое время все дергались и нервничали, но потом успокоились и забыли. Никто не думал, что через шесть лет я начну копать.

Если бы моя мама не подсуетилась или если бы следствие не взяло от нее деньги, то фанатка Юля сидела бы сейчас в тюрьме, и все мы были бы уверены, что она — заказчик. Никому бы не пришло в голову копать дальше. Даже мне. Но моя мама в попытке уберечь меня от допроса сделала так, что невиновная Юля не пострадала, а я смог докопаться до правды. Пускай спустя столько лет, но смог.

Вот только что теперь делать с это правдой? Как с ней жить?

— Весь рассказ Шмули записан у меня на диктофон, — подытоживаю Лиле. — Также я поеду с включённым диктофоном к Славе. Надеюсь, вытрясти из него признание, что московский клуб не хотел меня продавать. По словам Шмули, ни Феликс, ни тот следователь не знают, что я начал копать. Это известно только криминальной тусовке, потому что я ходил под видом клиента к Мамаю и засветился в «Базе». Нужно хорошо подумать, как их всех наказать, потому что с их связями в правоохранительных органах это сложно сделать.

За весь мой рассказ Лиля не проронила ни слова. Ее лицо непроницаемо, не могу прочитать по нему, о чем она думает.

— Я так и не поняла, как мое избиение остановило бы тебя от подписания контракта, — впервые подает голос. — Ну не подписал бы ты его в начале января, подписал бы потом. Трансферное окно длинное.

— У нас была назначена конкретная дата подписания контракта. Наверное, она могла бы перенестись на более поздний срок, если бы по личным обстоятельствам я не смог приехать в Мюнхен в нужный день. А может, немцам бы не понравилось, что я не пунктуален и не приехал. А может, Слава бы еще подсуетился и навязал им Довлатова. А может, я бы вообще не захотел уезжать от тебя.

— Это исключено, — горько хмыкает.