Люблю тебя - Инна Инфинити (2024)

Шелковая повязка касается лица. Никита затягивает ее на затылке. Один орган чувств — зрение — отключился. Другие начинают работать с удвоенной силой. Осязание прикосновений становится острее. Контакт с Никитой кожа к коже разгоняет по телу волны жара. На языке усиливается работа рецепторов вкуса. От этого наши поцелуи приносят ещё больше удовольствия. Я смакую вкус Никиты. Обостряется обоняние. Запах Свиридова наполняет мои легкие, я задерживаю дыхание, чтобы насладиться им.

Действую на ощупь. Вожу подушечками пальцев по его лицу, шее, плечам, груди. По памяти очерчиваю контуры лилии. Целую ключицы, рисую поцелуями узоры. Никита укладывает меня на спину. Раздвигает мои ноги, и в следующую секунду я чувствую легкое жжение, а затем холод, будоражащий до мурашек. Ментол, догадываюсь.

Это совершенно новые ощущения. Яркие, мощные, как вспышки. Язык Никиты скользит у меня между ног, разгоняет холод, заставляет меня выгибаться, стонать, дрожать. Я накалена до предела, готова взорваться в любую секунду. Такого я ещё не испытывала.

Ник входит в меня членом, а языком и губами с морозным ментолом принимается ласкать соски. Благодаря новым ощущениям, я кончаю быстро. Нет больше сил терпеть, когда все так обострено, когда каждая клеточка тела в шаге от взрыва. Никита еще двигается во мне резкими ритмичными толчками, пока не доводит до оргазма себя. Затем валится рядом на кровать. Чувствую невесомое прикосновение его мокрых мятных губ к своей щеке.

Я не снимаю с глаз повязку. Не видя внешний мир, чувствую себя прекрасно.

— Ты подготовился к моему приезду, — лениво лепечу.

— Я же сказал, что ждал тебя, — щекочет мне ухо морозным дыханием.

Уголки моих губ расползаются в довольной улыбке. Поворачиваюсь на бок и кладу голову Никите на грудь. Слушаю учащенное биение его сердца.

— Лиль, — зовет тихо после долгой паузы. Его пальцы утонули в моих волос и медленно перебирают пряди.

— М?

— Я хочу с тобой серьезно поговорить. Только не воспринимай в штыки.

Тяжело вздыхаю. Ну какие сейчас могут быть серьёзные разговоры? Зачем портить ими хороший вечер?

— Я в безопасности, — отвечаю устало. — В твою квартиру невозможно пробраться с улицы, водитель возит меня от дверей до дверей, телохранитель тоже везде таскается. Правда, я его ни разу не видела, но ты говорил, что он всегда со мной. Увольняться с работы и переезжать к тебе в Мюнхен я не буду.

— Я не об этом хотел поговорить.

— А о чем? — удивляюсь.

— Тебе нужно показаться хорошим врачам.

Я сначала застываю на бесконечно долгие несколько секунд, а затем со злостью срываю с глаз повязку и отшвыриваю ее в сторону.

— Я же просил не воспринимать в штыки.

— Давай договоримся: мое здоровье тебя не касается.

— Не договоримся.

Я порываюсь резко вскочить с кровати, но сильная рука Никиты крепко перехватывает меня за талию и не дает сдвинуться с места.

— Пусти!

— Нет.

Свиридов валит меня обратно на кровать. Продолжает крепко держать за тело, прижимая к себе.

— Лиль, это важно. Почему ты не понимаешь?

Я уткнулась носом в его грудь, прямо в татуировку. Горло медленно стягивает, в носу начинает неприятно щекотать.

— Тебя это не касается, — цежу.

— Касается. Все, что связано с тобой, меня касается.

— Тебе никто таких прав не давал. Если я с тобой сплю, это не значит, что ты можешь вмешиваться в мою жизнь и в мое здоровье.

Никита силой переворачивает меня на спину и нависает сверху, оперевшись на локоть. Он зол и строг, губы поджаты, челюсть сцеплена.

— Я не хочу от тебя детей, — продолжаю, глядя ему в глаза. — Никогда не хочу. Ни-ког-да, — повторяю по слогам.

Ни один мускул не дергается на его лице.

— Какая у тебя мотивация, Лиль? Искренне не понимаю. Ты назло мне не хочешь пойти к врачам? Или что?