Другая единственная - Наташа Колесникова (2006)

— Конечно. Да, ты права, Самарин кое-что сделал, не отрицаю, но теперь другие времена. Очень сложно начинать с нуля. И если вы разоритесь, это бросит тень и на мою репутацию.

— Не разоримся, если ты не будешь какие-то подлости устраивать. Я ведь твоя жена.

— Понимаешь, дорогая, это весьма сложная проблема. Я не спорю, Павел — талантливый менеджер. Но для того чтобы талант мог раскрыться, нужна благоприятная среда. Я эту среду создал для него. А сам он… сомневаюсь, что сможет. Впрочем, ладно, не будем о грустном. Ты действительно моя жена. Пошли спать, Леночка.

Меньше всего Лене хотелось провести эту ночь с мужем. Уже включила мозги, как говорится, уже была в мире офисной мебели, оргтехники, оборудования, а он — спать!

— Извини, Петя, мне нужно еще поработать.

— Скоро Новый год, после праздников и будешь работать, а сейчас… пожалуйста. Я ведь не возмущался твоим странным решением, не возражал, проявил максимум терпения и уважения к твоему выбору. За это должно быть какое-то вознаграждение? Хотя бы самое обыкновенное, каковое муж вправе получать от жены по праву мужа?

Лена тяжело вздохнула, задумалась. Ну что тут скажешь? Он и вправду вел себя благородно, хоть это и казалось странным. Но ведь не придерешься. Другие солидные мужья, услышав нечто похожее, устроили бы своим женам такое!.. Не хотелось, да, очень не хотелось, но и злить Булыгина не стоило.

— Хорошо, Петя, — с тяжелым вздохом сказала она. — Ты иди ложись, а я приму душ и тоже лягу.

Он поднялся с дивана, поцеловал ее в щеку и пошел в спальню, в ее спальню, ибо считал: раз султаны посещали своих жен в гаремах, то и он должен именно посещать свою жену в ее спальне, а никак не иначе.

Булыгин зашел в спальню жены, неторопливо разделся, аккуратно сложил спортивный костюм на пуфике у трельяжа, оглядел себя в зеркале. Мрачно усмехнулся: да, не тот уже, что поделаешь, шестьдесят два года, возраст сказывается. И что бы там ни верещали проститутки в саунах, понимал — верещат потому, что бабки им платит, а на самом деле не тот. А ведь был когда-то зав европейским отделом Внешторга, мог достать любую импортную цацку, от баб отбою не было. За канадскую дубленку или японский телевизор мог поиметь любую бабу, и имел их столько, что всех не упомнишь уже. Два раза ценился, с первой развелся, потому как жена хотела, чтобы он обеспечивал только ее. А такое разве возможно? Другим-то тоже хочется жить хоть чуток красиво, и за это готовы… А как откажешься? С другой прожил двадцать лет, она его понимала и не мешала жить как хочет, зато имела все, что пожелает. Померла, бедная… Елена — третья жена, самая сложная, но теперь уж приходится мириться.

События последних пятнадцати лет вспыхнули в памяти Булыгина.

Был короткий период смуты и сомнений, когда стало ясно, что велеречивый болтун ни о чем, кроме как о своей международной популярности, думать не может, ну что с него взять, с этого сельскохозяйственного деятеля? Пошла ваучерная приватизация, и он понял, что нужно делать. Скупать ваучеры у населения, но не на свое же имя открывать приватизационный фонд? Позвал двоюродного брата, секретаря Серпуховского горкома КПСС, который к тому времени стал безработным. Илья согласился, а что ему оставалось делать? Ваучеров скупили много, расплачиваясь кредитом, взятым в банке, которым руководил приятель, на них приобретали все, что можно было приобрести, потом предавали втридорога, прибыль переправляли через подставные фирмы в швейцарские банки. А когда эта свистопляска закончилась, инвестиционный фонд прекратил свое существование. Бахметов за оказанные услуги получил два супермаркета, а сам он стал руководителем одной из своих фирм, легализовал ее, использовал свои связи с европейскими фирмами и поначалу процветал.