Другая единственная - Наташа Колесникова (2006)

— А ты бы что сделал?

Они выпили еще по рюмке, Нефедов, глядя на давнего приятеля, немного успокоился и заторопился на службу. Теперь он главный в фирме, долго мечтал об этом, понимая, что мечты его никогда не осуществятся. Но вот случилось чудо, а радости никакой, более того, противно ехать в офис, где все, от уборщицы до него самого, сочувствуют Паше, думают, как помочь ему. Да и с партнерами возникли проблемы, даже те магазины и фирмы, с которыми уже были подготовлены контракты, после пожара на складе Самарина перенесли их подписание под разными предлогами на более поздние сроки. Перспективы были совсем не радужные, а Булыгин требует улучшения работы. Какая уж тут радость…

Самарин проводил его до машины, сказал, что рад был увидеться, пожелал удачи в делах. Странный он парень, этот Паша Самарин. И вправду — не от мира сего. За что ни возьмется, все получается, а потом полный крах! И раз так было, и два… Дачу продавать собирается… А так гордился ею!

Так думал Игорь Нефедов, направляя свой джип к Лобне. А Самарин вернулся на кухню, взял мобильник, позвонил в офис Лене.

— Привет, как ты?

— Нормально, а ты?

— Только что Игорька проводил, приезжал с извинениями. Лен, чего ты там торчишь? Возвращайся домой.

— Надо было послать его подальше!

— Да ладно, он-то при чем? Я жду тебя, Ленка.

— А я жду Влада, у него сегодня было важное свидание, уже едет, звонил, как узнаю, что там у него получилось, так поеду. Ты жди меня, Паша.

— Ничего он не узнал и миллион баксов не привезет тебе. Какой смысл в этой возне, Лена?

— Есть смысл, понял? Это ты лапки кверху и…

— Я тебя тоже люблю.

— Ох, Паша… Сидишь себе на даче, ну так и сиди, не мешай мне вытаскивать тебя из болота!

— Ладно, не буду. Ты помни, что твой бегемот ждет тебя дома, и не задерживайся. Пока.

Самарин бросил телефон на стол, налил себе водки, задумался.

— Ну вот и моя дача, Мария Рубеновна. Видели, как я ее назвал?

— Да уж видела. Спасибо, Паша, что привез меня в Москву, что дачу назвал именем внучки. А еще за то, что покатал по городу. Изменилась Москва, что и говорить. Совсем европейский город. Но вот скажу тебе крамольную мысль: все мы когда-то хотели увидеть Нью-Йорк или Париж, не думая о том, что, кроме Бродвея или Елисейских полей, это просто крупные города, есть там престижные районы и есть совсем убогие. Так это я к чему? Скажу тебе прямо, мне больше нравилась Москва советская.

— Я понимаю, Мария Рубеновна. Людям нравился старый Арбат, не любили Новый. А мне он очень нравился. Но теперь и я не в восторге от другой Сретенки или Тверской. Проходите в гостиную.

— Нет уж, пойдем на кухню, Паша. Раз уж я снова в Москве, так следует на кухне выпить водочки, закусить огурчиком или грибками, вот она и будет настоящая Москва, хоть мы и в Подмосковье. На кухню, Паша, на кухню!

Он быстро перенес выпивку и закуски на кухню, Мария Рубеновна помогала ему. Да и вообще она не чувствовала себя стеснительно, и это радовало его. Выглядела старушка через два года после гибели любимой внучки не ахти.

— Сперва — за Габи, царство ей небесное, — сказал он, поднимая рюмку.

Старушка согласно кивнула, и они выпили. Ему нравилось видеть, как она ловко закусывала солеными опятами и довольно кивала, нравилось.

— Я мать звал приехать сюда, отказалась. У нее дом в деревне, он ей дорог. Хотите, перебирайтесь ко мне, вы же коренная москвичка, Мария Рубеновна.

— Откажусь, Паша, как и твоя мать. Уж доживу свой век в Испании, тоже в деревне, хоть и русская по натуре. Привыкла, на старости лет трудно что-то менять. Да и пенсия там вполне приличная, не сравнить с российской.

— Но может, пригласите сюда ваших друзей институтских…

— Это да. Только приглашать не надо, извини, но… это не для них. Я уже созвонилась, если не трудно, отвезешь меня в Москву, мы там на кухне… Дадим жару с профессорско-преподавательским составом!