Не-птица - Андрей Дёмин

— Красиво, да? — у носа качнулась тлеющая сигарета, а щеки коснулись щекотные бордовые пряди. — Теперь посмотри туманность Ориона.

Я послушно отыскал.

— Это похоже на космическую бабочку. Или на розу. Или на…

— Это ни на что не похоже, — перебила Иволга. — Абсолютная красота. «Кошачью лапу» еще покажи.

Эта туманность походила на язык пламени, распластавшийся по черной пустоте Вселенной. Завороженный, я пролистал еще несколько картинок, разглядывая фотографии космоса, которыми раньше не особо интересовался. Иволга тем временем прикончила сигарету и затушила бычок в пепельницу.

— Ну, как тебе?

— Захватывающе! Но на вопрос ты не ответила.

Мелкая вздохнула и перелезла через меня устраиваясь у стенки.

— Вот ты все это смотришь, а сколько еще человечество не открыло красивого? Сколько неизведанного там, в холодной глубине бесконечности! Мы наблюдаем за звездами, которые, может, миллионы лет назад погасли, а свет от них до нас до сих пор доходит! Верить в Бога — значит признать, что у этих звезд, туманностей и скоплений есть Создатель.

— Ну, допустим. И в чем проблема?

— Это значит, — негромко продолжала Ивушка, — что у него там, на небе, есть вся эта невероятная, до мурашек пробирающая красота. Это величие, бесконечное скопление тысяч тысяч миров!

— Ив, я не понимаю…

— И если у него всё это есть, — повысила голос подруга. Я почувствовал, как дрожат её пальцы, — скажи: зачем понадобилось забрать себе еще и мою маму?

Глава 10. Нелюбимая

Ноябрь закончился, да и декабрь в этом году как-то не задержался и пронесся мимо, как всегда, гремя празднично-рекламной мишурой, скидками и подарками за деньги. Морозы крепчали, снег поднимался по бокам дорог до щиколоток и громко хрустел под ногами, когда приходилось выползать из дома на работу и в магазин. Приближался Новый год.

В нашей с Иволгой жизни почти ничего не поменялось, разве что мелкая стала чуть тише. Вместо музыки из колонки теперь по всей квартире разносился поставленный голос чтеца очередной аудиокниги, в которой Ива искала собственную свободу. Подруга в это время курила, либо разминала плечо. Болезненная худоба, не отступавшая весь ноябрь, ушла, и о страшной ночи напоминали только шрам и взгляд Ивушки.

Часто Ива читала сама, и у нас в углу скопилась уже приличная гора книг. Пару раз мелкая там и засыпала, так что пришлось осторожно перекладывать её на диван. Чтение не приносило Ивушке покоя, и мне все сильнее не нравилось состояние подруги. Лучше бы кричала и ломала вещи, честное слово. Чем меньше Иволга говорила сейчас, тем худший взрыв ждал в будущем.

Зато Руслан стал приходить реже — его поглотила подготовка к сессии, да и добираться до нас по снегопадам было тяжело. Ива вздохнула с облегчением. Мила же, напротив, заглядывала теперь немного чаще, но, обычно, не больше двух раз в неделю. Да и не напрягала она красноволосую, как Рус. Вернее, как Рус и Мила в одном помещении. К ним по-отдельности Иволга относилась хорошо.

В кафе прибавилось клиентов, наняли ещё одного официанта, так что теперь я виделся с Леной совсем мало. Она вела себя как можно вежливее и дружелюбнее, я — холодно и сухо. Того поцелуя не должно было произойти. Он словно переключил полярность восприятия: всё, что раньше в Лене казалось прекрасным, теперь выглядело… Развратным? Грязным?

— Пошлым, — подсказала Ива в один из вечеров. — Мещанским, пустым и ненужным.

— Точно, — кивнул я, наблюдая, как к потолку поднимается дым от «Chapman Red».