— Ванечка, я подумала над твоим предложением, — голос жены в трубке бодрый и звонкий, впрочем, как обычно. И слова ее так уверенно звучали, как будто текст начитанный произносила еще и с театральными паузами. — Я не хочу разводиться. Видишь ли, я тебе не изменяла, — тут я не сдержался и громко хмыкнул. — Не веришь? Это правда. Ни разу. Я заметила, что тебе со мной скучно и когда ты предложил свободные отношения… я подумала, почему бы не дать тебе свободу. Это ведь временно… Вот и уезжала, чтобы ты понял как плохо без меня… сравнил, оценил…

Подогреваемая моим молчанием Оксана заговорила увереннее и громче:

— Ванечка, ты ведь все равно любишь меня, просто не нагулялся, испугался ответственности… Я знала, что ты все равно рано ли поздно вернешься ко мне… и я ждала, когда этот момент произойдет. Я понимаю, что немного переборщила… слишком надолго оставила тебя одного, вот ты и отвык от меня. А ты решил меня проучить и у тебя это получилось. Но теперь все будет по-другому. Я больше никуда не уеду. Я тебя люблю. Нам хорошо было вместе, помнишь? А будет еще лучше.

Слушал насквозь фальшивую речь и охреневал от Оксанкиной наглости. Говорить сейчас, что она не ни с кем не встречалась, было крайне бестактно. Я же не слабоумный, не слепой, не глухой. Оба имели связи на стороне и иногда даже говорили на эту тему.

— Оксана, что за бред? Какая любовь? Я тебе ясно дал понять, что мне нужен развод.

— Но я же тебя люблю! И еще, Вань, я хочу детей. Наших с тобой детей. И я знаю, что ты тоже хочешь. Что ты готов…

— Господи, Оксана, какие дети? — закипел раздражением. — Ты не слышишь меня? Я с тобой жить не хочу! Мы чужие друг другу!

— Ванечка, ты не горячись. Не торопись. Дай нам шанс.

— Нет. И не звони мне больше. У меня дел по горло. Приеду, поговорим еще раз, расставим все точки над i.

Бросил трубку, не прощаясь и не слушая дальнейший бред жены. Стало ясно, что это только начало. Оксана не понятно из-за чего взбрыкнула с разводом. И это ее бесконечное "Ванечка" — как с ребенком, честное слово. Раздражает.

Ну, хотя бы больше она не звонила. Только сообщение прислала вчера, что скучает без меня и ждет, сюрприз приготовила А я не хочу больше ни Оксану с ее сюрпризами, ни кого другого. У меня Наташка есть. Я вообще не представляю, как я раньше без нее жил и как жить теперь, когда она уехала. Эти три дня с ней я как будто жизнь прожил светлую и счастливую, и в то же время будто миг пролетел…

Не хотелось возвращаться в отель, в пустой номер, где не звучит голос рыжей, где я не могу ее потрогать, поцеловать…

Бесцельно бродил по городу до самого вечера. Все думал, что мне делать со своими женщинами. Что же у них так все сложно?

Но для себя решил окончательно — разведусь и поеду за Наташкой и Денисом. Без них не вернусь. Сам накосячил, сам и исправлять буду.

С этими мыслями вернулся в отель. В номере остался запах любимой женщины. На диванчике еще лежали свертки с отрезами ткани. Посылку отправлю завтра на Сонин адрес. Свой Наташа не дала, побоялась. Как раз к ее приезду должны доставить. Не хочу отправлять их ей. Хочу увезти к себе и ждать, что она приедет сама. Или нет. Отправлю, я же обещал. А если, точнее когда, она приедет ко мне — куплю еще больше, еще лучше.

Как же Наталья радовалась подаркам! Вспомнил, улыбнулся.

Она аккуратно разворачивала каждую упаковку, словно внутри хрупкое стекло. С восторженным блеском в глазах осторожно трогала ткань, затем накидывала ее на себя как античную тогу и крутилась перед зеркалом. Даже половины не развернула и не примерила.

Схватила блокнот, улеглась на кровать ко мне под бочок и начала рисовать одно платье, другое, третье, юбки, блузки, костюмы — то, что она хотела бы сшить из того или этого материала. И ведь красиво рисовала, талантливо. Фору даст любому модельеру. Тем более зачем ей в глуши хоронить свой талант? Надо переманивать туда, где больше возможностей.