Сердце убийцы - М. Джеймс

Плитка на полу, черт возьми, с подогревом, что кажется невероятно вычурным, особенно по сравнению с квартирой, в которую я думала вернуться сегодня вечером, когда уходила от Гриши этим утром. Я поджимаю пальцы ног, наслаждаясь этим, включаю горячую воду в огромной ванне и снимаю свитер.

Вся комната огромная, наверное, размером с половину моей студии, с одной из тех отдельных душевых кабинок с двумя насадками для душа и настоящей скамейкой внутри, унитаз спрятан в отдельной нише и двойной раковиной, столешница которой, кажется, сделана из мрамора или чего-то подобного, с позолоченной фурнитурой и зеркалом в позолоченной оправе над ней. Когда я закрываю двойные двери, ведущие в ванную, я чувствую себя так, словно нахожусь в каком-то уединенном убежище, теплом и уютном.

Это приятное чувство, даже если я здесь по принуждению. Я позволяю остальной одежде упасть на пол, слегка колеблясь, когда иду снимать лифчик и трусики, но я не думаю, что Левин из тех, кто врывается к женщине. Если бы он собирался заставить меня, он мог бы сделать это, когда прижимал меня к двери. Он мог легко поднять меня и бросить на кровать, пойти за мной туда и поступить со мной по-своему, но он этого не сделал. Он действительно старался держаться на расстоянии, и он предложил не делить со мной постель. В итоге получается он мужчина, который, по крайней мере, не претендует на мое тело, даже если он указывает, где им можно будет поделиться в другом месте.

Дрожь пробегает по мне, и я не уверена, то ли это дрожь желания при воспоминании о том, как Левин прижимал меня к двери, то ли дрожь отвращения при напоминании о том, что мне снова придется лечь в постель с Гришей. На самом деле ничего не поделаешь, если я собираюсь убедить его снова вступить со мной в отношения, мы будем спать вместе, особенно если я собираюсь подобраться достаточно близко, чтобы узнать все эти секреты, которые он предположительно скрывает. Нельзя сказать, что я была целомудренна с ним раньше, этот кот давно вылез из мешка. Он ожидает, что мы продолжим с того места, на котором остановились, и, хотя я определенно могу обвинять его во многом, я не могу действительно винить его за это.

Это означает, что, поскольку я согласилась на все это, мне предстоит решить, как с этим справиться.

Я прикусываю нижнюю губу, откупоривая одну из маленьких стеклянных бутылочек на бортике ванны, наливая немного масла, пахнущего ароматными цветами апельсина и ванилью, в уже дымящуюся воду. Мне нужно придумать какой-нибудь способ снова захотеть его или, по крайней мере, не ненавидеть его, или, по очень крайней мере, скрыть свои чувства к нему. Я никогда не была особенно хорошей актрисой или как, я уверена, могла бы подтвердить его жена, особенно хорошо скрывала свои чувства. Но, похоже, мне придется научиться.

Обычно я собираю волосы в пучок на макушке, но слишком больно даже думать о том, чтобы уложить их наверх. Вместо этого я позволяю им свободно упасть мне на плечи, когда я ложусь в ванну, они обволакивают меня, когда я погружаюсь в почти слишком горячую воду. Я стону от явного удовольствия, когда горячая шелковистая ванна смыкается над моими ноющими мышцами, моя кожа мгновенно краснеет.

Горячая ванна – моя любимая вещь в мире. Так было всегда. Я часами нежилась в джакузи у Гриши. Он называл меня своей русалочкой, а когда я указывала, что у Ариэль рыжие волосы, он в шутку называл меня своей блондинкой Ариэль, чередуя эти два имени. Это одно из хороших воспоминаний и, если быть честной, хороших много. Достаточно того, что я на законных основаниях думала, что влюбилась в него, пока не выяснила, что он женат, вот почему сейчас так чертовски больно осознавать, что все это было ложью.

И почему я не хочу возвращаться к нему, за почти что угодно.

К сожалению, Левин навесил на меня то единственное, ради чего я бы вернулась к нему, и это означает, что я должна придумать, как это сделать.