— Во-первых, шутишь? — сказал он, тяжело дыша мне в лицо, как лев, жаждущий возможности напасть на свою добычу. — Не смешно.

— Во-вторых. — Каллахан провел большим пальцем по моим губам. — В тот момент, когда чернила коснулись этой чертовой бумаги, ты стала моей. Моя, чтобы трахаться. Моя, блядь, чтобы командовать, и моя, чтобы поставить тебя на твое гребаное место.

— В-третьих. — Он грубо поцеловал меня, прежде чем отстраниться. — Все это закончилось. Ты рядом со мной и остаешься красивой, как леди.

Я уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— И это все, хозяин?

Он ухмыльнулся, но прежде чем он смог заговорить снова, я откинула голову назад и ударила ее по его гребаному носу. Его голова откинулась назад, и его хватка на мне ослабла. Я отвела колени назад ровно настолько, чтобы ударить его ногой в промежность, заставляя его полностью отпустить меня.

— Ты, блядь… — начал он, но я не дала ему договорить, прежде чем выбить его ноги из-под него. С моими теперь испорченными белыми каблуками от Гуччи на его шее, я посмотрела на него сверху вниз.

— Во-первых, — сказала я, прижимаясь к его шее, — привыкай к этой позе, потому что ты моя сучка, а не наоборот.

— Во-вторых, никогда не прикасайся ко мне своими гребаными губами без моего разрешения!

Он вывернул мою ногу и повалил меня на землю, придавив меня к земле весом своего тела, прежде чем я смогла добраться до своего третьего аргумента.

Ярость горела в его глазах, когда он тяжело дышал через нос.

— Моя мать говорила мне никогда не бить женщину, но ты раздвигаешь мои границы.

— Забавно, мой отец говорил мне то же самое. Ты хочешь, чтобы я извинилась? — я прижала большие пальцы к его глазам, заставляя его руки отпустить мое горло.

Мы боролись на земле, как дикие животные, прежде чем он поднял меня и швырнул в ближайшую стену. Я схватила стул и ударила им его по боку. Это продолжалось и продолжалось, каждый из нас изо всех сил старался уничтожить другого, на самом деле не убивая друг друга.

Когда я нанесла ему удар ногой в бок, Лиам, блядь, схватил меня, как тряпичную куклу, и швырнул через всю комнату. Это было ничто. Вместо того чтобы позволить себе почувствовать боль, я снова вскочила. Мои каблуки давно исчезли, а платье, в которое я переоделась только для встречи с ним, было порвано по бокам. Его пиджак был потерян в пылу сражения, рубашка разорвана, а галстук едва болтался на шее. Его волосы были еще более растрепаны, а глаза были более дикими, чем гребаные джунгли.

Когда мой кулак врезался ему в щеку, он выхватил пистолет и направил его прямо мне в лицо. Он остановился, когда хорошенько меня рассмотрел. Тяжело дыша, как зверь, которым он и был, похоть в его глазах вернулась в полную силу.

Не раздумывая ни секунды, он прижал меня к стене, прежде чем наброситься на меня с поцелуями. Его рот был везде, от моей шеи до груди, прежде чем он снова встретился с моим. Одной рукой Лиам схватил меня за задницу, а другой за грудь, той, в которой все еще был его пистолет. Я почувствовала, как его стояк упирается в мою талию, изо всех сил пытаясь проникнуть внутрь меня. Его действия были варварскими, почти звериными, как у человека, умирающего от жажды, а единственным источником воды была моя кожа.

Я наслаждалась каждым моментом этого.

Но я не позволила бы ему победить. Я бы не стала преклоняться перед ним. Не сегодня. Не завтра. Никогда.

Он был так занят, пытаясь понять, как расстегнуть молнию на моем платье, что отобрать у него пистолет было все равно, что отобрать конфету у ребенка. Отчаянно прижимаясь ко мне еще сильнее, ближе, он почти просто отдал мне огнестрельное оружие.