От меня беги - Иоланта Палла

В голову приходит разное и, увы, не радостное. Беру тарелку с сэндвичами и на цыпочках иду к себе. Накрошу себе в постель, буду ворочаться и почувствую себя принцессой на хлебе.

Хоть какая-то сказка в жизни будет, кроме тайных встреч с Димой.

Дохожу до лестницы, снова откусываю от сэндвича и замираю с открытым ртом.

В коридоре виден свет. Папа в кабинете. Ничего удивительного, но… как бы поздно. Что он там делает?

Одно жевательное движение. Нога зависает над ступенькой. Кривлюсь.

Я же одним глазком, и все.

Не преступление века.

Иду вперед, пережевывая сэндвич. Хочется стонать от удовольствия.

И почему любая еда в разы вкуснее ночью?

Парадокс, да?!

Когда до двери остается несколько шагов, застываю. Из кабинета доносятся голоса. Я бы назвала это тихой руганью. На цыпочках дохожу до цели прилипаю лопатками к стене.

— Я хочу её увидеть.

— Зачем?

— Убедиться, что она в порядке.

— Нет.

— Она — моя дочь.

— Не только твоя.

Папа переходит на пассивно-агрессивный рык. У меня мурашки по спине пробегают. На автомате беру сэндвич и впиваюсь в него зубами. Хрум-хрум… Затихаю. Надеюсь, слышно только мне…

— Ты мне обещал, Тимур, — всхлипывает. — Чуть сына мне не угробил. Как ты можешь, так жестоко с нами поступать?

— Не выебывался бы твой сын, и все было бы в порядке!

— Он свою сестру защищал!

— Теперь я её защищаю! Не мешай!

— Так не честно… Не честно… — всхлипывает. — Ты мне всю жизнь сломал…

—Я? У тебя у самой не плохо получается. Не приписывай мне таких заслуг.

Что же там за дамочка?

Спалюсь, наверное, если выгляну… Стою на месте. Медленно работаю челюстями.

— Не приписывать? Ты про Владимира забыл?

— А ты, смотрю, не забыла.

— Не ты тут жертва.

— Но и не ты!

Ой-ёой… Страсти Христовы…

— Ты сам просил его вмешаться.

— А ты оказалась не против такого расклада!

— Но ребенок не его!

— И что?! Мне теперь тебе благодарность выписать, Леночка?!

Замолкают. Да, что там? У меня даже давление подскакивает от их словесного батла. Проглатываю пережеванный в кашу кусочек.

Леночка?

Та самая?

Дочь… Сын… Её ребенок у папы?

Около входа шаги. Сердце до горла подпрыгивает. Включаю заднюю скорость. Убегаю из коридора, вверх по лестнице и к себе. Спиной к двери. Крепко сжимаю тарелку.

И что это было?

Мой отец чужих детей забирает?

Бред, конечно…

Пф-ф-ф…

Ага, и сама ты вольная птица?

Оседаю.

Надеюсь, у меня папа не работорговец…

Ой, Рита, совсем крышей потекла…

Закатываю глаза, но вопросы так и роятся в голове.

У папы есть женщина. Одна на двоих с Владимиром…

Отхожу к столу. Сажусь по-турецки на стул. Благо он большой. Ем спокойно. Заглядываю в телефон.

Шум: Почему не спишь?

Вместо ответа текстом фоткаю ему почти пустую тарелку и свое довольное лицо со щеками, как у хомяка. Присылает смеющийся до слез смайлик.

Ну да… Не секси-фото. На такое я не готова.

Зараза: А ты?

Читает и не отвечает. Стучу пальцами по тарелке. Еще что ли сделать?

А то мне и вкусненько, и грустненько…

И вновь перед глазами карусель картинок. Папа. Лена. Владимир. Ребенок.

Вибрация. Опускаю вниз глаза. На экране машина. Стильная гоночная тачка с невероятным изображением пасти льва на капоте. Вау…

Зараза: Я тоже хочу!

Шум: Льва себе на капот? :)

Улыбаюсь.

Зараза: Если его мне сделаешь ты. ;)

Шум: Заманчивое предложение. Подготовлю свой язык для твоего нежного капота.

Смайл с языком. Краснею.

Приятно. Волнительно. И непривычно.

Он меня не видит, но я закрываю глаза и прячу лицо в ладонях.

Воображение включает кино из капота, языка и пошлостей.

Что же ты делаешь, Димочка?

Со слюной может передаться вирус маньячизма?