Я тебя никогда - Елена Безрукова

Если даже за меня и вступится опекун — кто-то же должен провести параллель между этим якобы воровством и антипатией ко мне сына семейства, и понять, что это его рук дело! Роман Петрович мне кажется очень умным мужчиной, он наверняка меня услышит и поймёт, но осадок всё равно останется уже.

А одноклассники ни во что вникать и не станут — примут за чистую монету правду Матвея, и я начну учиться в новом классе с клеймом воровки навечно…

Очень обидно всё вышло.

Только что я могу?

Он тут король и может делать всё, что вздумается.

Это я ничего не могу. Абсолютно бессильна.

Мне придётся положиться на судьбу…

Может быть, меня всё-таки спасёт какое-то чудо?

В то, что Матвей не исполнит свою угрозу или передумает публиковать на весь интернет видео, я даже и не мечтала — это было бы слишком наивно с моей стороны. Но в чудеса мне всё ещё хотелось верить.

Ведь чудо — единственное, что могло меня спасти от такой позорной участи.

Я буду, что называется, без вины виновата.

Мама, как же мне трудно без тебя…

Ну как мне выжить среди этих людей?

Как легко Тамара поверила вранью Матвея!

От этого ещё горше стало, захотелось прямо разрыдаться, словно мне пять, а не семнадцать.

Тамара казалась мне адекватной, хорошей женщиной.

Да, я ей тоже не особенно понравилась, я это ощущала с самого начала.

Но у неё были причины отнестись ко мне предвзято — я это понимала и старалась её простить.

В целом, мне казалось, что она старается принять меня, она пыталась наладить контакт и “подружиться”.

А теперь она так легко принимает за правду подлую ложь Матвея!

С другой стороны — а какой реакции ждать от матери?

Матвей — её сын, конечно, она будет за него горой, и поверит ему, а не чужой девочке, которой она совершенно не рада в доме.

Только мне-то что делать?

Попытаться рассказать правду?

А если Тамара разозлится на меня ещё сильнее, за то, что обвиняю её любимого сына?

Страшно.

Но молчать ведь тоже не выход.

Я просто не знала, что делать, как себя вести.

Ох и Матвей…

Как можно быть таким жестоким и подлым?

Да ему же вообще ничего не стоит взять и разрушить чью-то жизнь.

Мою.

А если его отец, Роман Петрович, на меня тоже рассердится, откажется от опекунства?

Тогда меня ждёт детский дом, а там уж известно какие ужасы творятся — не пожелаешь и врагу такой участи.

И одному Матвею плевать, на что он мне обрекает…

— Мы тебя приняли, пригрели.. А ты…

Тамара вышла из комнаты, утирая слёзы.

Мои ресницы и щёки тоже были мокрыми от слёз, губы щипало от соли.

Матвей же остался в комнате со мной.

Мы смотрели друг на друга и молчали.

Меня уже даже перестало беспокоить то, что я в одном полотенце перед ним.

Теперь это далеко не самое страшное, что может произойти со мной.

Хотя…

А почему он стоит пялится на меня в таком виде?

Вообще совести нет?

А он еще более странный и жестокий, чем мне казалось до этого.

За пять минут он успел пошантажировать меня видео кражи, в которой я не виновата, затем требовал поцелуев за то, что это видео никто не увидит, а теперь он молча пялится на мои ноги, прикрытые коротким полотенцем.

— Выйди из моей комнаты, — процедила я сквозь зубы. — Мне надо одеться! Сколько можно пялиться?! Ног голых никогда не видел?

Во мне закипала такая ярость, что мне хотелось что-нибудь в него кинуть. Даже страх затмевала. Лучше бы ему сейчас уйти…

— Да сдались мне твои ноги, — хмыкнул он, при этом продолжая нагло скользить по ним взглядом, заставляя меня нервничать ещё больше. — Видел. И покрасивее… Ноги твои на троечку, поняла? И мы не договорили — запомни это.

Матвей вышел и захлопнул дверь.