Дэмиен - Л. Кейси

Я улыбнулась и посмотрела на свои руки, отметив, что моя кожа и ногти заляпаны разноцветной краской, а также несколькими мазками древесного угля.

— Я люблю свободу искусства. Здесь нет правил, нет правильного или неправильного, нет наказания, только самовыражение. Это мой центр; это то, что я люблю делать, поэтому мне все равно, что это отличает меня от других. Мне нравится другое.

— Мне тоже нравится другое, — сказал Дэмиен. — У людей, которые отличаются от других, есть шанс быть оригинальными. Они отклоняются от реплик вместо того, чтобы придерживаться сценария. Все, что они делают, — это приключение.

Я почувствовала, как у меня отвисла челюсть.

— Именно, — тихо сказала я. — Именно так.

— Почему у тебя такое потрясенное лицо?

— Ты меня понял, — ответила я. — Никто никогда раньше просто так… не понимал меня.

— Что ж, никогда не знаешь наверняка, — подмигнул Дэмиен. — Может быть, я тоже другой.

— Да, — согласилась я, уставившись на него так, словно снова видела его в первый раз. — Может быть.

Глава 15

После того как Дэмиен пообедал у меня, он вернулся на работу, и Райдер любезно заехал за ним, чтобы он не опоздал. Я привела себя в порядок, сменила рабочую одежду и уложила Барбару в ее переноску после того, как она поела и попила. Я не хотела, чтобы она находилась в переноске, когда мне приходилось путешествовать с ней, но ей, казалось, нравилось оставаться внутри нее. Она заходила туда и оставалась внутри, даже когда дверь была открыта. Я оставила дверцу переноски открытой, чтобы у нее был доступ к еде, воде и лотку. Затем я направилась к дому Броны. Я знала, что Нико на работе, поэтому хотела пойти и составить ей с Джорджи компанию, пока он не вернется домой. В ту секунду, когда я вошла в ее дом, моя лучшая подруга заключила меня в объятия, и она… плакала.

— Брона? — встревоженно спросила я. — В чем дело?

— Ты и… Д-Дэмиен, — всхлипнула она. — Вы — пара. Райдер рассказал Бранне, а она рассказала мне, и с тех пор я плачу.

Я уставилась на нее, когда она высвободилась из наших объятий.

— Это заставляет тебя плакать?

— Я так счастлива. — Она шмыгнула носом. — Так рада за вас обоих.

Я улыбнулась ей и снова обняла, зная, что теперь, когда она снова забеременела, ее гормоны опять на взводе.

— Поставь чайник, — сказала я, — и я тебе все расскажу.

Мы прошли на кухню, и я взглянула на коляску Джорджи, отметив, что она пуста.

— Где Джорджи? — спросила я.

— Дремлет, — ответила Брона, указывая на радионяню на стойке, прежде чем взять несколько салфеток и промокнуть глаза. — Она легла всего десять минут назад, так что у нас есть как минимум час, прежде чем она пошевелится.

— О чем ты хочешь услышать в первую очередь? — спросила я. — О маме или о Дэмиене?

— Твоя мама, — мгновенно ответила Брона.

Я начала тот же подробный разговор, который вела со мной мама о раке и предстоящем лечении. Брона приготовила нам чай и сидела со мной за кухонным столом, пока я все объясняла. Она выслушала, и когда я закончила говорить, она спросила:

— Наличие плана заставляет тебя чувствовать себя лучше?

— Да, — ответила я. — Я все еще ненавижу это, но знание того, что есть план и что она не застряла в подвешенном состоянии, отчасти успокаивает.

— Я рада. — Брона отпила чай. — Я собираюсь заскочить завтра и повидаться с ней. Давненько я не заходила к ней на чашечку чая.

— Ей бы это понравилось, и, честно говоря, мне бы тоже, — призналась я. — Завтра я начинаю новый проект, и знание того, что вы ненадолго увидитесь, немного расслабит меня. Я чувствую себя ее защитницей. Постоянно хочу быть рядом или разговаривать с ней.

— С ней все будет в порядке, — сказала Брона. — Нормальность — это то, что ей нужно. Если ты будешь опекать ее каждый день, это, скорее всего, вызовет у нее ощущение, что она все портит.

Я нахмурилась.