Дурман - Дарья Данина (2024)

— Боже, — целую нежнейшую кожу на тонком и хрупком запястье, — ты такая красивая…

Она открывает рот, но так и не произносит ни единого слова.

И не надо. Можешь молчать. Просто продолжай смотреть. Вот так.

И… в какой-то миг всё меняется. Осина снова облизывает губы. Свободной рукой тянется к моим штанам и поддевает пуговицу на поясе.

Ошеломлён? Это слово — ничто по сравнению с тем, что происходит в моей голове.

Подхватываю это немое требование и помогаю ей справится с моими штанами. Освобождаюсь от них буквально за секунду. И, отбросив брюки в сторону, умещаю колено между её ног. Глубже. Так, чтобы она развела их шире и позволила мне оказаться как можно ближе.

— Ты же не остановишь меня? — с моих губ срывается нервная усмешка.

Но она снова меня удивила. Я бы даже рассмеялся… если бы мог. Потому что, после короткой паузы, уголок её губ приподнялся. А затем она спросила:

— А ты меня?

Что? Что?!

Быть этого не может.

Она меня убивает. Выстрел в голову. Прямо между глаз.

— Скажи, что ты не шутишь сейчас, — наклонившись, я облокотился на локоть, и мысленно выругался из-за того, что не имел возможности второй рукой касаться её тела.

— Ты первый, — почти неслышно. Оглушительно тихо. Так, что я едва не подавился от подобного откровения.

— Ещё раз, — меня уже слегка потряхивало. Это было похоже на американские горки, — ты не шутишь?

Стиснув зубы, я ждал ответа.

Но, нужен ли он был?

Я знал, что она не шутит. Это не в её стиле. Она не такая.

Осина попыталась улыбнуться. Снова. Но вышло так себе.

— Прости, — вырвалось у меня само собой.

За всё. Я хотел попросить прощения за свои нападки, за насмешки, и всё, что ей пришлось выносить от меня за последние четыре года. За свою трусость. И за то, что натворил в тот день на поляне. За то, что возможно, я сделаю ей больно.

Лида мелко трясёт головой, словно не хочет этого слышать. А затем её рука смещается на мой затылок. Пальцы зарываются в волосы, притягивая к себе. И я тут же впиваюсь в сладкие манящие губы. Немного грубо. Жадно. Врываюсь в рот языком, и исследуя то, что мне предложено.

Рычу, уже не пытаясь скрыть желание. Какой уж там…

Стояк упирался ей в промежность и, чувствуя это, я машинально трусь об неё. Слегка раскачиваюсь имитируя поступательные движения. Мысленно уже находясь в ней. Глубоко. Горячо… именно так я и представлял всегда. Так горячо, что я готов превратиться в груду пепла от её близости и прерывистого дыхания.

Я невольно сдал челюсть, когда она оторвалась от моего рта и робко прикусила кожу на моей шее. Языком обвела кадык и снова сомкнула зубки, заставляя меня вновь зарычать.

С ума. Сводишь. С ума. Осина.

Рывком задираю тонкую и струящуюся ткань её платья. Выше. Ещё… пока полностью не обнажаю бёдра. Цепляясь за резинку трусиков, тяну их вниз. Избавляюсь, отбрасывая их туда же, куда бросил свои штаны.

Обхватываю ноги под коленями, вынуждая согнуть их и поднять, и она послушно упирается пятками в матрац. А моя рука уже тянется к мелким пуговичкам на её груди. Расстегиваю их быстрее, чем ожидал, и тяну тонкий материал по плечам, оголяя грудь, обрамленную нежным кружевом.

Бля…

Я уже с трудом дышал. Раскаленная слюна отказывалась проходить по пересохшей глотке.

Опускаю вниз кружево, припадая к маленькому торчащему сосочку. Возбуждённому и твёрдому. Сладкому…

Она стонет и прогибается в спине. Мне показалось, что я слышу хруст позвонков…

Или же это было моё самообладание.

Часто дыша, сминаю упругую грудь рукой. Пальцами ласкаю соски и, слегка прикусывая, срываю стон с её губ.

Да, моя девочка. Ещё. Простони ещё…

— Иди сюда, — не мог больше терпеть.