Прекрасное чудовище - Нева Олтедж

Стоя у подножия трапа, стюардесса прижимает к груди края своего пиджака и наблюдает, как я приближаюсь. Я поднимаюсь по ступенькам, Гвидо следует за мной. Внутри салона я осторожно опускаю свой драгоценный груз на бежевый кожаный диван. Василиса шевелится, ее глаза слегка трескаются.

— Мы дома?

Я приседаю рядом с ней и провожу тыльной стороной ладони по ее подбородку. — Скоро.–

— Хорошо, — бормочет она.

Ее глаза закрываются. Я никогда не думал, что отпустить что-то может быть так больно.

Острые когти пронзают мою грудь, пытаясь вырвать мое гребаное сердце. Я лезу в карман и достаю кольцо, которое положил туда раньше. Это один из моих. Просто прочная полоса из простого серебра, которая практически ничего не стоит. Я попросил ювелира изменить его размер, чтобы он соответствовал ее тонкому пальцу. Он пытался убедить меня, что оно будет слишком маленьким, как будто я не буду знать каждый дюйм своей жены. Взяв ее правую руку в свою, я надеваю ремешок на ее безымянный палец. Русские традиционно носят обручальные кольца на правой руке, и я хочу почтить этот обычай. Кольцо идеально подошло.

— Farei qualsiasi cosa per te, vespetta, — шепчу я, наклоняясь к ней и целуя ее слегка приоткрытые губы. — Perfino lasciarti andare.

Губы Василисы растянулись в легкой сонной улыбке, прежде чем она развернулась и уткнулась лицом в мягкие подушки дивана. Я снимаю куртку и накрываю ее. После последнего взгляда я выпрямляюсь и мчусь к выходу из самолета, чувствуя, что каждый шаг разрывает мои внутренности.

* * *

На экране моего ноутбука появляется окно видеоконференции, в котором Роман Петров сидит за столом в своем кабинете.

— Рафаэль. Прошло много времени. Чем я обязан удовольствию от вашего звонка?

— Мой самолет приземлится на частном аэродроме недалеко от Чикаго через десять часов. Я пришлю вам точное место. Вы хотите быть там, когда оно придет.

— Почему это?–

— Ваша дочь на борту.

Петров вскакивает со стула, его потрясенное лицо приближается к камере. — Что моя малышка делает в твоем самолете?! — рычит он.

— Она в порядке. Не волнуйся.–

— Ты взял ее. Роман издает низкое рычание.

— Да. Я сделал. Ее ИТ-навыки необыкновенны. Я приказал привезти ее на Сицилию, чтобы она выполнила для меня работу. Все уже закончено, поэтому я отправил ее домой.

— Если ты тронешь хотя бы один волосок на ее голове, Рафаэль, — говорит он хриплым голосом, — я сровняю с землей весь этот гребаный остров за двадцать четыре часа! Никогда, черт возьми, не смей даже смотреть на ее фотографию, сукин ты сын.

Я ухмыляюсь. — Я вижу, откуда у Василисы такая поэтическая жилка.

— Делать. Нет. Используй имя моей дочери, ублюдок! — Он хватает экран и трясет его. — Ты мертвец! — он кричит.

Я смотрю, как он подносит пистолет к камере. Через долю секунды раздается выстрел, и видеосигнал гаснет. Безошибочный признак того, что наша встреча окончена — Роман выстрелил в ноутбук, целясь мне в голову.

Схватившись за край стола, я смотрю на пустой фон дисплея. Прошло меньше часа с тех пор, как я посадил Василису в этот самолет, а у меня уже такое чувство, будто я частично мертв внутри. Что будет завтра, когда она вернется в Чикаго со своей семьей?

Забудет ли она обо мне? Забудет ли она глупого мужчину, который любит ее настолько, что отпустит ее, зная, что это, скорее всего, убьет его? Зная, что шанс ее возвращения к нему равен нулю?

Из моего горла вырывается хриплый рев. Я провожу рукой по столу, отбрасывая в воздух свой ноутбук и прочее дерьмо. Это не облегчает безнадежность и страдания, которые душат меня.

Сколько времени пройдет, прежде чем она позвонит мне и скажет, что никогда не вернется?

Неделя?

Месяц?

Я, черт возьми, умру в этом чертовом подвешенном состоянии незнания.

Схватив телефон, я отправляю сообщение Гвидо, затем еще одно сообщение с дополнительными инструкциями моему пилоту.