Бог Войны - Рина Кент

— Я был более чем любезен. Я позволял тебе бессмысленные бунты и поведение избалованной принцессы. Я игнорировал твои попытки спровоцировать меня с каждым вдохом и вывести из себя с каждым выдохом. Я закрывал глаза, когда ты действовала мне на нервы каждым своим словом, но ты, похоже, принимаешь мое терпение за зеленый свет для потакания своим старым отвратительным, ищущим внимания моделям поведения. Это не так. И я советую тебе не принимать мое терпение как должное. Предыдущее шоу — это последний раз, когда ты позволяешь другому мужчине прикасаться к тому, что принадлежит мне. Ты поняла?

Его хватка крепнет с каждым словом, еще не душа, но уже достаточно сильно, чтобы моя речь удавалась с трудом.

Мои мысли, возможно, являются токсичными ингредиентами для попытки самоубийства, особенно учитывая то, каким взбешенным он выглядит. Неважно, насколько он спокоен и собран. Я чувствую его неодобрение и едва скрываемую ярость, кипящую под поверхностью.

Но как он смеет угрожать мне?

После всего, что он сделал и продолжает делать со мной?

И поскольку я настроена на войну, я иду на конфронтацию.

— Я не твоя. И еще… — я встаю на цыпочки и смотрю в его ледяные глаза. — Ви не трогал меня. Это я была возбуждена и не могла оторваться от него.

Проходит секунда, и мы смотрим друг другу в глаза.

Две…

Три…

Четыре…

На пятой Илай грубо хватает меня за талию и переворачивает спиной к себе. Мой живот ударяется о край стойки, когда он толкает меня вниз.

Я дезориентирована, моя голова лежит на мраморе, а его рука обхватывает мой затылок, как петля, удерживая меня в неподвижном состоянии.

— Илай, что ты…

Мои слова сбиваются на испуганный звук страха и предвкушения, когда он другой рукой задирает мою мини-юбку до талии, обнажая мою попку и белые кружевные трусики, в которые мне пришлось переодеться сегодня утром, после того как из-за него я намочила предыдущие.

Я чувствую запах собственного возбуждения и одеколона Илая, который смешивается с моими цветочными духами. Мои чувства переполнены им, а тело ощущается как пешка в его руках, полностью под его контролем. Мои обнаженные бедра покалывает от предвкушения, еще больше усиливая напряжение между нами.

Его ладонь нежно, почти с любовью гладит меня по ягодице, и я подавляю посторонний звук, протискивающийся в мое горло.

Я не должна испытывать влечения к этому ублюдку, но ничего не могу с собой поделать, когда он прикасается ко мне. Я виню в этом сексуальную неудовлетворенность, которую он пробуждает каждый раз, когда находится рядом со мной.

Или то, как он провоцировал плотскую часть меня сегодня утром, пока нас не прервали.

Желание сказать ему, чтобы он остановился, уже на кончике моего языка, но я не могу произнести эти слова. Не тогда, когда его пальцы скользят по моей коже в медленном, мучительном ритме. Острые покалывания начинаются в животе и распространяются на мою ноющую киску.

— Похоже, тебе нужно напомнить, кому ты принадлежите, миссис Кинг. Это, — он щиплет меня за ягодицу, пока я не заскулю, а затем шлепает по ней. — Мое, — все еще держа меня за задницу одной рукой, он отпускает мой затылок и тянется под блузку, комкает ее и вынимает из юбки, а затем переходит к моей груди под лифчиком и сжимает сосок в болезненной, эротической хватке. — Эти сиськи тоже мои. Но прежде всего, — он убирает свою ладонь с моих ягодиц, ласкает мою киску через трусики и проводит пальцем по моему набухшему клитору. — Эта киска, блять, моя. В следующий раз, когда ты предложишь ее кому-то другому, я хочу, чтобы ты помнила об этом.

Его пальцы обводят изгиб моей груди, большой палец нащупывает чувствительный сосок, а рука сжимает мои трусы в кулаке и трет, сдвигая ткань вверх, вниз и снова вверх с отработанной точностью. На моей коже вспыхивает румянец, а губы расходятся в придыхании, прежде чем я прикусываю нижнюю губу.