Бог Войны - Рина Кент

Я обдумываю ее предложение. Тетя Эльза — идеальное оружие против ее сына, ведь он очень уважает маму и заботится о ней.

— Если понадобится, я приму твое предложение, — говорю я с лукавой улыбкой.

Мы кушаем, пока мама и тетя Эльза пытаются дипломатично разобраться со своими мужьями, которые, кажется, чертовски хотят покинуть ресторан с синяками под глазами и ушибленными ребрами.

Через некоторое время я отлучаюсь в туалет, и мама говорит, что пойдет со мной.

Блестяще.

Я остаюсь в кабинке как можно дольше, надеясь, что она уйдет, но, конечно, когда я выхожу, она стоит у зеркала с подсветкой и подкрашивает губы.

Скрывая разочарование, я мою руки и достаю пудру.

— Тебе есть что мне сказать, Ава? — она убирает помаду обратно в сумку и смотрит на меня.

Я продолжаю смотреть в зеркало, нанося пудру медленнее, чем нужно.

— Нет, с чего бы это?

— Мне кажется, или ты меня избегаешь?

— Определенно тебе кажется, — я наклеиваю на лицо улыбку.

Она хмурится.

Мама открывает рот, а потом закрывает его. С тех пор как мне поставили диагноз в подростковом возрасте, у нее часто бывают такие моменты нерешительности, когда ей нужно взвесить свои слова, прежде чем их произнести.

— Как тебе новое лекарство?

— Новое? — я сделала паузу. — О, ты имеешь в виду по сравнению с тем, что я принимала два года назад? Нормально. Я пью одну таблетку на ночь.

— Только одну?

— Разве доктор не поменял дозировку? Сэм сказала мне, что все согласно новому рецепту.

— Верно, — еще одна пауза, еще один перебор слов в ее голове. Я хочу, чтобы она перестала обращаться со мной как с хрупким фарфором. Это часть причины, по которой я больше не могу жить с родителями.

Я люблю их, но они слишком осторожны, слишком боятся прикоснуться ко мне не так или сказать что-то, что спровоцирует у меня приступ.

Отчасти поэтому я наслаждалась прикосновениями Илая и, поневоле, его обществом. Он никогда не относился ко мне как к слабой.

Да, он ублюдок, но он всегда говорил со мной так, будто я нормальная, хотя был в курсе всех моих проблем.

— И ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает мама. — Если нам понадобится еще одна консультация…

— Я в порядке. Я нормально живу, занимаюсь садоводством, читаю книги, смотрю фильмы и даже встречаюсь с друзьями — уже не в клубах. Я играю на виолончели спокойно, без напряжения, и наслаждаюсь каждой секундой. У меня не было никаких серьезных побочных эффектов, и я точно не хочу еще одной консультации с психотерапевтом, который заставляет меня чувствовать себя ненормальной. Я бы хотела, чтобы ты перестала предлагать это каждый раз, когда возникает какая-либо потенциальная проблема.

— О, милая, — мама обнимает меня, и я понимаю, что глаза у меня на мокром месте, когда она гладит меня по спине. — Мне жаль. Очень жаль. Я просто беспокоюсь о тебе.

— Я знаю, — слишком хорошо. Больше, чем нужно. Вот почему, даже если я выполню свой блеф перед Илаем, я не вернусь к ней и папе.

Отчаяние и безысходность в их глазах меня уничтожат.

Хотя они никогда не заставляли меня чувствовать себя плохо, я не могу отделаться от мысли, что я — провал в их жизни. Если бы у них была только Ари, они бы так постоянно не волновались.

Когда мы отстраняемся друг от друга, мама поправляет мне волосы.

— Я просто хочу, чтобы ты как-нибудь сходила со мной на поздний завтрак или кофе. Ничего серьезного. Я просто хочу встретиться со своей прекрасной дочерью.

— Да, конечно. Я могу это сделать, — я шмыгаю носом и вытираю глаза.

Она стоит позади меня, пока я снова поправляю макияж.

— Илай хорошо с тобой обращается?

Я встречаю ее взгляд в зеркале, пока наношу помаду.

— Пока что недостаточно хорошо, но мы это исправим.

— Это моя девочка. Дай мне знать, если тебе понадобятся советы.

— Откуда у тебя такие советы?