Не по совести - Василий Боярков (2020)

— Здесь я ответить пока не готов, — пожал плечами мужчина, скривив в недоуменной мине лицо, — я сам еще нахожусь в неожиданном шоке и еще над этим не думал. Время покажет, а сейчас нужно только молиться, чтобы малышка осталась жива.

На этих слова высокомерная женщина встала и, гордо вскинув свою прекрасную голову, одновременно придавая фигуре аристократическую осанку, с неподражаемым видом полного отчуждения презрительно произнесла:

— В таком случае, пока ты не определился с этим ребенком, иди поживи отдельно, а чтобы тебе было не сильно сладко, поскольку все активы нашей компании записаны на меня, я намерена заморозить тебе все счета. Это понятно?

— Но почему так категорично? — удивился мужчина, первый раз получивший от жены такое непревзойденное по своей строгости наказание.

Он, не переставая, развлекался на стороне, но чтобы Карина оказалась столь непреклонна, такой прецедент раньше не проявлялся. Да, она его постоянно журила, но никогда еще не доходило у них до того, чтобы супруга указала мужу на дверь. Видимо он, действительно, появлением внебрачного маленького ребенка сильно задел ее благородные чувства. Про то, что она заморозит счета, женщина душой не кривила, поскольку весь бизнес, который у них имелся сейчас, был «сколочен» ее покойным родителем и перешел дочери по наследству. Владислав со своей предпринимательской хваткой только развивал его дальше, основным же акционером являлась его любимая женщина. Нетрудно догадаться, что находясь в этой жизни среди «акул» крупного бизнеса, он не упускал такую возможность из виду и успел создать себе тайное от жены состояние. Оно не было столь большим, как основное их дело, но на безбедную жизнь бы хватило. Поэтому, услышав такое невольное приказание, он нисколько не огорчился, а только ждал, когда жена разъяснит ему, чем этот раз отличается от предыдущих.

— Я не желаю жить на «пороховой бочке», — с достоинством разъяснила Карина, указав одновременно супругу на дверь, — одумаешься, придешь. Этой дочери в твоей жизни быть не должно.

Застегивая пиджак, поднимаясь со стула, Владислав Александрович направился к выходу из своего кабинета. В дверях он столкнулся со своим сыном, который возвращался с вечерней прогулки. Холод Кирилл был молодой человек двадцатитрехлетнего возраста. Он был еще не женат и жил в доме родителей. Высокий, статный с горделивой осанкой он являл собой воплощение обоих родителей. Высокомерие и предвзятость он взял от своей матери, а быстроту мысли и определенное добродушие от другого родителя. Внешне он был похож на отца. Атлетическая фигура, спортивной формы, была без каких-либо признаков полноты. Одетый в черную джинсовую рубашку и синие джинсы, под такого же цвета кроссовки, молодой человек смотрелся, как обычный парень его возраста, ничем не выделяясь из общей «толпы». Внешний вид его, однако, имел и ряд отличий. Разнясь с широкоскулым лицом Холода-старшего его облик был несколько худощав. Такое же вытянутое лицо с гладкой кожей было не словно отлито из бронзы, а имело более смуглый оттенок; голубые глаза были светлы и походили на бескрайнее небо; прямой небольшой нос имел небольшую горбинку; средние ушки в точности, как у матери, чуть отстояли в разные стороны, не создавая, при том, признаков лопоухости; волосы, перемежаясь от обоих родителей, имели светло-русый окрас и были уложены аккуратной короткой прической, сведенной с права на лево.

В воздухе кабинета словно витала некая напряженность, что не ускользнуло от внимания сына.

— Что у вас тут происходит? — спросил он, обращаясь к обоим присутствующим.

— Пусть папа попробует объяснить, — сразу же заключила Карина.

— Я пока поживу в другом месте, — разъяснил Владислав, продвигаясь на выход, — мы с мамой не нашли понимания в одном серьезном вопросе, а подобное разногласие не позволяет нам оставаться с ней под одной крышей. Что это такое — это наше сугубо интимное дело. Надеюсь, ты меня понимаешь?