Всегда твой - Кай Хара

Моя челюсть работает, а мышца на щеке яростно дергается.

— А парень? Как ты объясняешь, почему у него были руки вокруг тебя?

Мой голос дрожит от едва сдерживаемой ярости, и глаза Сикс расширяются в ответ. Она делает шаг назад, но я хватаю ее за руку и прижимаю к себе, от моей хватки остаются синяки.

— Это Джуд, брат Неры. Он приехал навестить ее. — Она успокаивающе кладет ладонь мне на грудь. — Он просто друг, Никс.

Я рычу в ответ и тащу ее в сторону своей комнаты, ворча ей на ухо предупреждение.

— Я говорил тебе, что ты моя, что ты принадлежишь мне. Что никто не прикасается к тебе, кроме меня. Но ты все равно ни хрена не слушаешь, и если слова не помогают, значит, придется действовать.

Я заталкиваю ее в свою комнату, а затем захлопываю за нами дверь, замок зловеще щелкает.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она, ее голос теперь дрожит.

— Разденься, — приказал я, опасливо скользя глазами по ее телу.

Она стоит посреди комнаты, чуть в стороне от кровати, но не двигается. Я съедаю пространство между нами в два больших шага, перехожу к ней и зажимаю ее горло между своими жестокими пальцами.

Прижимаюсь к ней ртом, как хотел сделать с тех пор, как уехал, но теперь в нем злость и жестокость, и я знаю, что уничтожу ее сегодня.

Я знаю, что буду наслаждаться каждой секундой этого.

— Я сказал, раздевайся. Тебе не понравится, если мне придется делать это самому, — обещаю я.

Дрожащими руками она хватает подол своей майки и стягивает ее через голову, обнажая великолепные сиськи. Они покрыты выцветающими следами укусов и синяками разных цветов, оставшимися с тех пор, как я ворвался в ее ванную и трахнул ее на стойке, прежде чем мне пришлось уехать в Корею.

То, что они все еще остаются на ее коже, не успокаивает меня и не рассеивает мой гнев, а лишь усиливает мое чувство собственничества, превращая его в разрушительный торнадо, на пути которого стоит только она.

Я обхожу ее и иду к комоду, доставая то, что мне нужно для задуманного.

Когда я поворачиваюсь обратно, она стоит ко мне спиной и выпрямляется, сняв шорты. Идеально.

Я сокращаю расстояние между нами и хватаю ее за руки, сжимая их за спиной.

— Что ты делаешь? — она чувствует металл, затем слышит, как наручники смыкаются вокруг ее запястий, неловко затягивая их за спиной. — Феникс, нет.

Я переворачиваю ее лицом к себе и берусь за горло, крепко сжимая его между пальцами, напоминая ей, кто здесь хозяин.

— Почему ты позволила ему прикоснуться к себе? — угрожающе рычу я.

— Он просто старый друг, ничего больше. — Она отвечает мне, ее голос ласков.

— Я старый друг. — Я угрожающе рычу, и мой голос звучит искаженно даже для моих собственных ушей. Неистовый, смертоносный и такой пугающий, что она сглатывает, прижимаясь к моей ладони. — Я старый друг, и ты трахаешь меня каждый день.

— Я бы не стала, — говорит она, качая головой, — не с ним. Ни с кем другим. Я скучала по тебе.

Я толкаю ее, пока она не падает спиной на кровать, и тихий крик вырывается из ее губ, когда она приземляется. Моя рука прижимает ее к матрасу за горло, а я переползаю через нее.

— Я был на другом конце света, а ты не надела свое чертово кольцо. Ты позволила ему прикоснуться к себе. Ты стояла там, пока он обнимал тебя. Он, наверное, думает, что у него есть шанс; он, наверное, думает о том, как трахнет тебя сегодня вечером. — Я зарычал. — Ты думаешь, я просто так это оставлю?

— Мне жаль, — умоляюще говорит она.

— Этого недостаточно. — Я говорю, отпускаю ее и отхожу в угол комнаты.

Я слышу, как она ерзает на кровати, пытаясь устроиться поудобнее из-за того, что ее запястья связаны сзади.

Я подтаскиваю тележку с оборудованием к кровати и замираю, нависая над ней.

Вся эта голая, нетронутая кожа, распростертая на кровати, ждет меня. Этого достаточно, чтобы довести мужчину до безумия.