Всегда твой - Кай Хара

Я хихикаю, глядя ему вслед и не обращая внимания на тяжелый взгляд Феникса, устремленный на меня.

Его лицемерие просто поражает.

Он исчез сразу после того, как мы занялись сексом, и сейчас у него в объятиях другая девушка, но у него хватает наглости злиться, когда Рис прикасается ко мне совершенно платоническим образом.

Я ухожу в другом направлении, не желая больше выносить его присутствие.

Это здание было построено более пятисот лет назад. Архитектура в стиле Ренессанс подразумевает наличие множества темных, запутанных коридоров, обрамленных большими мраморными колоннами. В этой части АКК полно поворотов, изгибов и мест, где можно спрятаться, что очень кстати, когда ты не пытаешься быть найденным.

Несмотря на то что я ухожу, взгляд Феникса не покидает меня. Сначала я думаю, что мне это показалось.

От паранойи у меня волосы на затылке встают дыбом, и на самом деле его там нет.

Но потом я улавливаю запах его одеколона, амбры, мускуса и перца.

Я слышу, как по мраморному полу за мной решительно шагают туфли за пять тысяч долларов.

Мое сердце бешено колотится, когда шаги становятся все громче и ближе друг к другу.

Мурашки бегут по коже от осознания того, что он находится на расстоянии вытянутой руки от меня.

Я ускоряю шаг, но недостаточно быстро.

Дыхание сбивается, когда теплая рука обхватывает мой затылок сзади и сжимает.

Обхватив мою шею, он прижимает меня к себе, заводит в открытый класс и прижимает меня к стене.

Он тяжело дышит, нависая надо мной, наклонив голову, и его резкое дыхание бьет мне в ухо.

— Ты не позволяешь мне поцеловать тебя, но без проблем позволяешь Рису и Максу прижиматься к тебе. — Он сердито спрашивает. — Почему?

Его рот находится в нескольких дюймах от моего, приоткрыт и яростно дышит, достаточно близко, чтобы, если я наклоню подбородок вверх, наши губы соприкоснулись, и я знаю, что он погубит меня навсегда.

Наша связь электрическая и почти осязаемая, искры, летящие между нами, достаточно горячи, чтобы обжечь и навсегда оставить шрам.

Я не говорю ему, что его гнев неуместен.

Что из упомянутых им поцелуев один был более платоническим, чем те, что я получала от своей бабушки в прошлом, а в другом я вряд ли участвовала по доброй воле.

Ни один из этих «поцелуев» никогда не сравнится с нашей настоящей взрывной любовью.

Поцелуй между нами ничего значил бы ничего для него и все для меня, и именно поэтому он никогда не произойдет.

— Это не то, что я готова тебе дать, — трепетно шепчу я.

В его глазах вспыхивает что-то опасное, когда они встречаются с моими.

— Тогда что ты готова мне дать? — он требует, его голос груб и искажен похотью.

Все, если только ты этого захочешь. Если бы ты только попросил.

— Секс.

Со стоном он отпускает меня и отступает назад, глядя на меня с окончательным интересом.

— Ты хочешь продолжать трахать меня?

Я понятия не имею, когда у него появился такой грязный рот, и не понимаю, почему каждое грязное слово заставляет мой пульс биться, а киску пульсировать в предвкушении.

Я киваю, но добавляю.

— Только если ты согласишься на некоторые правила.

Его взгляд сужается, и я вижу по глазам, что он вспыхивает. Он опирается бедрами о стол и скрещивает руки, раздражение сворачивает его мышцы. Ясно, что он не хочет вести со мной переговоры.

— Нет.

Я пожимаю плечами, изображая спокойствие и надеясь, что он не заметил, как мой пульс отскочил от горла.

— Тогда дверь за тобой.

Он не двигается. Я собираю волосы на одно плечо и рассеянно играю с ними, ожидая, пока он примет решение.

Его пустой взгляд следит за моими пальцами, распушившими пряди.

— Кто определяет правила?

— У меня есть несколько, которые я разработала.

Он задумчиво почесывает челюсть.

— Это кажется несправедливым.