Дикари - Шеридан Энн

Лезвие пронзает его живот, и из меня вырывается душераздирающий крик. Солдат прижимает меня к земле, а глаза Романа расширяются от боли. Он поворачивает голову в мою сторону, его измученный взгляд впивается в мой, пока охранники удерживают Маркуса и Леви.

Джованни ухмыляется и выдергивает длинное лезвие, разбрызгивая кровь по лужайке. Он отступает от Романа, и охранник отпускает его, позволяя его тяжелому телу упасть на землю и медленно истечь кровью.

Джованни смеется, а крики продолжают вырываться из глубины моей души, мое горло горит от пронзительного звука, но Джованни так же безжалостен, как всегда, предупреждали его сыновья. Он делает шаг, его глаза искрятся смехом, и без малейшего раскаяния он смотрит мне прямо в глаза, хватает Маркуса за плечо и глубоко вонзает лезвие ему в живот.

Мое тело немеет, когда Маркус издает крик боли, и мой крик превращается в ужасающий вопль. Он стонет, и этот звук убивает то немногое, что осталось от моего сердца.

— Нет, — хнычу я, когда лицо Маркуса приобретает призрачно-белый оттенок.

Леви дергается изо всех сил, зная, что будет дальше, и я плачу по всем троим.

Нож вытаскивают из живота Маркуса, оставляя такие же тошнотворные брызги крови на траве, и точно так же, как Романа, его отпускают падать на твердую землю, чтобы он истек кровью, его печальные глаза прикованы к моим, умоляя меня бежать.

Я пытаюсь оттолкнуть мужчину, стоящего у меня за спиной, но мои усилия слабы и бесполезны, и я наблюдаю за происходящим с тяжелым сердцем. Леви смотрит на меня, устраивая солдатам ад, пока он пытается использовать каждую каплю энергии, которая у него осталась, чтобы попытаться освободиться и добраться до меня, но у нас нет времени.

— Не смотри, — умоляет он меня, пытаясь спасти от моих собственных демонов. — Не смотри.

Из моей груди вырывается тяжелое рыдание, когда Джованни подходит к своему последнему сыну, и я качаю головой.

— Нет, не надо, — кричу я, и звук разбивается о комок в горле. — Не делай этого. Ты доказал свою точку зрения. Отпусти его.

— И выполнять только две трети работы? — он воет от смеха. — Я так не думаю.

И вот так нож глубоко вонзается в живот Леви, и последняя часть моего мира разрушается.

Леви вскрикивает, его голова падает вперед, когда солдат отпускает его, позволяя его телу упасть на Джованни, погружая нож глубоко в его живот. Он стонет, и этот звук вызывает во мне волну агонии, пока я наблюдаю, как сбывается мой худший кошмар.

Джованни удерживает сына за плечо и вырывает из него длинное тонкое лезвие, прежде чем бросить его в траву и вытереть руку о свой черный костюм. Он отпускает Леви, и я смотрю, как он валится на траву к своим умирающим братьям, все трое смотрят на меня темными, цвета обсидиана глазами, а Роман выглядит так, словно почти приветствует смерть.

Слезы текут из моих глаз, весь мой мир рушится вокруг меня без всякой надежды. Джованни направляется ко мне, а я даже не пытаюсь поднять глаза.

— Ну же, мисс Моретти, — говорит он, подходя ко мне и обхватывая мою руку своей окровавленной рукой. — Давайте сделаем это официально. Ты станешь моей невестой.

Джованни тянет меня за руку, и когда солдат отпускает меня, я совершаю свой бросок. Я вырываю свою руку из его крепкой хватки и мчусь к парням, опускаюсь на колени и хватаю их за руки, отчаянно пытаясь поднять.

— Давайте, — кричу я, дергая Маркуса за руку и переводя взгляд на Джованни, чтобы увидеть, как он приближается. — Сейчас. Давайте. Нам нужно идти. Вставайте. Вы не умрете здесь. Не сегодня.

Маркус сжимает мою руку, а пальцы Леви касаются моего окровавленного колена.

— Беги, — ворчит он, слова застревают у него в горле. — Беги. Сейчас же.

Я качаю головой, не желая оставлять их здесь.

— Нет, — быстро отвечаю я, Джованни надвигается на меня. — Не без вас.

Я тяну их за руки, тянусь к Роману, но он отстраняется.

— ОСТАВЬ НАС И БЕГИ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ.